Он был во многих отношениях сильно похож на своего отца, даже в большей степени, чем своей внешностью. Приятное лицо, ширококостный, с квадратной фигурой. Отец только улыбался, когда Чад возвращался с рыбалки, не принося никакого улова. И еще его отец любил повторять ему, что когда-то тоже был молодым и тоже не видел большой пользы от углубленного изучения математики.
Чад направил свою лодку вдоль затененной береговой насыпи, где кусочком желтой пластиковой резинки была помечена одна из его сетей. Улов был хорош. Если ему и дальше так повезет, то за сегодня он заработает пару сотен долларов. Но это уже относится к области экономики, которую ведет мистер Динкел, чей урок он пропустит в десять часов. Он засунул в садок речного рака, извлек из него куски водяной змеи и кинул их на берег. Какой-нибудь голодный бродяга приготовит ее себе на ужин. И еще Чад прикинул, что, если ему повезет, он может стать свидетелем регенерации в природе, и это будет приятно узнать мистеру Луку, преподавателю биологии. Чад не учел, что ему придется долго ждать. Внезапно он почувствовал распространявшееся с берега удивительно сладкое зловоние. Запах манил, как маяк. Это было необычно.
Он вытащил лодку на берег и привязал ее к молоденькому деревцу. И хотя он очень слабо представлял себе, как составляется баланс рабочей силы в стране или как вычислить квадратный корень из отрицательного числа, он хотел знать все подробности о жизни на болоте.
Сорняки были примяты и окрашены кровью. Это выглядело так, как будто по берегу что-то волочили. Может быть, аллигатор напал на оленя, пришедшего на водопой? Бедняге, видимо, удалось вырваться, чтобы на берегу умереть от перенесенного шока и потери крови. А может, это была американская рысь, поймавшая енота, нутрию или опоссума, съевшая внутренности жертвы и бросившая остальное. Он мог придумать множество версий случившегося.
Но вдруг, оцепенев, он замер на месте. Среди придуманных им вариантов такого и быть не могло. У его ног лежала мертвая женщина. Отвратительно выпученные голубые глаза. Нагая, с белым шелковым шарфом, узлом завязанным вокруг горла. Безжизненная рука сжимала клочок белой бумаги.
Лорел проснулась в. одиночестве. Ее это не удивило, поэтому она не почувствовала разочарования. Но рассудок подсказывал ей, что глупо и недальновидно надеяться на будущее с Джеком Бодро. У него слишком большой багаж эмоций, слишком много духов. Но она не могла ничего сделать, чтобы изгнать свои ночные воспоминания — нежность, страстность и искренность Джека, то блаженство, которое она испытала вместе с ним и благодаря ему. Ее сердце, не способное забыть эти ощущения, не могло расстаться с рожденной ими надеждой. Глупое, глупое сердце.