– Мне не следовало спать с тобой. Я…
Он прижал палец к ее губам, заставляя замолчать.
– Это не имеет никакого отношения к расследованию. Это не имеет никакого отношения к случаю с Ренаром. Понятно?
– Но…
– Речь идет о влечении, желании, страсти. Ты почувствовала это еще в тот вечер в баре «У Лаво». И я тоже. Еще до того, как началась вся эта кутерьма. Это две разные вещи. Наши желания теперь живут своей собственной жизнью и никак не зависят от ситуации, в которой мы с тобой оказались. Ты можешь это принять или можешь сказать «нет». Чего тебе хочется, Туанетта?
Анни отодвинулась от него.
– Как, должно быть, приятно, когда так уверен во всем. Знаешь, кто виновен, а кто невиновен. Знаешь, что хочешь ты, что чувствую я. Ты никогда не попадаешь впросак, Ник? Никогда не испытываешь неуверенности? А я испытываю. Ты был прав. Меня накрыло с головой. Еще одна тяжесть на мои плечи, и я никогда больше не смогу глотнуть воздуха.
Она взглянула ему в лицо, пытаясь прочитать его мысли, но Ник оставался бесстрастным.
– Ты хочешь, чтобы я ушел? – спросил он.
– Мне кажется, то, чего я хочу, и что лучше для нас обоих, это две большие разницы.
– Ты хочешь, чтобы я ушел?
– Нет, – в отчаянии выпалила Анни. – Этого я не хочу.
И тогда Ник снова подошел к ней – серьезный, целеустремленный, словно хищник.
– Тогда со всем остальным мы разберемся позже, потому что я уже говорил тебе, я знаю, чего хочу.
Ник поцеловал Анни, и она позволила его уверенности захлестнуть их обоих. Он внес ее обратно в дом, уложил в постель, оставив балкон, как пустую сцену. В тени ночи остался только один зритель.
«Я вижу ее с ним. Она прикасается к нему. Целует его. ШЛЮХА!
Она не знает, что такое верность. Мне следовало бы убить ее.
Любовь, страсть, гнев, ненависть, они набрасываются на меня по очереди, кружатся в кровавом хороводе, обступают меня со всех сторон.
Знаете, иногда мне трудно различать их. Они мне неподвластны. Но они властвуют надо мной. Я жду их приговора. Только время нас рассудит».