– Красивая. Она была здесь – получилась на твоей фотографии. Признавайтесь, где ручка?
– Никакой ручки я не видела, – сообщила моя мамуся, стоя над своим камнем.
– Я тоже. – Вздохнула Люцина и перестала долбить землю палкой с железным наконечником. – Если бы я нашла красивую ручку, я бы ее не выбрасывала, а хорошо спрятала. Там никто ничего не делал.
– Да, но она была здесь, а теперь ее нет...
Я спустилась с развалин и посмотрела на снимок, чтобы найти место залегания антиквариата. Я посмотрела раз, потом еще, сравнила фотографию с натурой и поняла, что что-то не сходится.
– Брешете! – обвинила я их. – Все перевернуто и многого не хватает. Что вы здесь делали? Уничтожали семейные реликвии?
Все единогласно присягнули, что до развалин и пальцем не дотрагивались. Никто там ничего не делал, они занимались исключительно свалкой, а развалин никто не трогал.
– Как это не трогал, если они тронуты, причем основательно! Сами посмотрите! Здесь был холмик, а теперь яма, здесь торчали камни, вот... Теперь ничего не торчит, зато здесь завалено...
Люцина первая вырвала у меня из рук фотографию, но насмотреться на нее не успела. Все недоуменно и недоверчиво набросились на нее и начали с интересом сравнивать.
– Она права, – сказала Люцина. – Тут все выглядит по другому. Кто-то здесь рылся.
– Не может быть, никто здесь не рылся! – запротестовала моя мамуся.
– А это что? Само раскопалось?
– А кто рылся? Ты? Я нет.
– Я тоже нет. Тереза, ты рылась? Ядя, может ты?
Тереза очень убедительно возразила. Тетя Ядя с удивлением всматривалась в разницу между развалинами и снимком.
– Ничего подобного! – обиделась она. – Смотрите, какое вещественное доказательство у меня получилось... Действительно, весь этот кусок выглядит абсолютно иначе...
Мы уставились на преобразившиеся развалины, на заросли крапивы и большие запыленные лопухи, открывая все новые различия и не понимая происходящего. Больше всего я жалела потерянную ручку. Люцина показала пальцем на березку, которая раньше росла, а теперь лежала.
– Свежая, – заметила она, – еще не высохла. Ее вырвали недавно.
– А эта цепь? – вдруг обиделась моя мамуся. – Мы вытягивали ее для того, чтобы здесь бросить? Не удивительно, что свалка не уменьшается, если собственные сестры подбрасывают мне всякий хлам!
– Я никакой цепи не подбрасывала, – с легким раздражением запротестовала Люцина.
– Как это нет? На фотографии видно! Теперь не отвертишься!
Я оглянулась. Огромная цепь, которой на фотографии были опутаны Тереза с Люциной, лежала возле развалин, на краю свалки. Тереза обернулась и тоже вытаращилась на нее.