Он вскочил с дивана и расхаживал по комнате в таком гневе, что она тряслась от страха. Не смея приблизиться к нему, она умоляюще сказала:
– Я поступила очень дурно и прошу прощения, но если бы ты знал… о, Дайзарт, не надо на меня так злиться! Все было так ужасно, а я оказалась гораздо слабее, чем я думала! Я же знаю, как докучала тебе, а когда я прочла твое письмо в той самой комнате, где оно было спрятано, а я вспомнила, что однажды показывала его тебе… О, это непростительно, но…
Он перестал ходить по комнате и теперь стоял, глядя на нее неподвижным взглядом.
– Погоди! – резко перебил он. – Что ты хочешь сказать? Ожерелье пропало?
– Да, именно так. Поэтому я и впала в такое безумие, Дайзарт!
– Боже мой! – воскликнул он, слегка побледнев. – Когда ты это обнаружила?
– На следующий день… во вторник. Обнаружила не я, а моя камеристка. Она тут же сказала мне, и тогда мне и пришло в голову, что… Будь у меня время подумать, я бы, может быть… Но времени не было!
– Не в этом дело! Что ты сказала служанке?
– Что отнесла ожерелье к Джеффри починить застежку. Она уверила меня, что никому не сказала о пропаже, и я ей верю.
– Кардросс знает?
– Нет, нет! Как, по-твоему, я могла сказать ему, если подумала, что это ты взял ожерелье?!
Он с шумом втянул в себя воздух.
– Вот тебе и раз! – с сарказмом сказал он. – Ожерелье три дня как пропало, твоя распроклятая прислуга знает об этом, а ты не сочла нужным поставить в известность Кардросса или хотя бы попытаться найти его! Потрясающе! И что же ты намерена делать, моя девочка?
С полминуты Нелл сидела, тупо глядя на виконта, и кровь постепенно отливала от ее щек. В нахлынувшем было на нее облегчении она чувствовала только благодарность за то, что Дайзарт не брал ожерелья, и раскаяние в том, что так плохо о нем думала. Но его слова снова опустили ее на грешную землю. Она приложила руку ко лбу.
– О Господи! – еле слышно произнесла она. – Я и не подумала… Дайзарт, что же теперь делать?
– Не знаю! – безжалостно произнес он.
– Кто-то ведь на самом деле украл его. Но кто? Это ужасно. Должно быть, кто-то из слуг. Кто-то знавший, где оно спрятано, а мало ли кто мог об этом знать? Горничная, которую месяц назад прислала миссис Клоптон? Не могу такого даже себе представить!
– Ах, не можешь? – ехидно спросил виконт. – Весьма вам признателен, леди!
– Не надо, Дай! – взмолилась она. – Если бы его взял ты, я бы знала, что это только ради меня! Но теперь… Это может быть кто угодно и когда угодно! Не обязательно было даже знать, где оно лежит; достаточно было знать, что оно у меня есть и что я его не ношу, и только представь, сколько возможностей у людей, живущих в доме, отыскать тайник! А если его нашли, то могли решить, что пропажу не обнаружат несколько месяцев. Если бы Саттон не позаботилась достать мои зимние вещи, чтобы почистить их, я бы ничего не знала!