— О, на такие пустяки мне наплевать! — заверил Лоуренс. — Ты, видимо, наводишь здесь серьезный порядок? И все ради малолетних голодранцев, как я понимаю?
— Правильно понимаешь, — весело отозвался сэр Вэлдо. — Я должен пойти и предупредить Ведмора, что мы не ждем Джулиана к обеду — он в Лидсе и, скорей всего, задержится. Приходится на своих двоих ходить к дворецкому, чтобы отдать распоряжение, — единственный работающий звонок остался только в бывшей спальне нашего усопшего родственника. Впрочем, чего другого, а всевозможных недостатков здесь хватает. Твой слуга вскоре просветит тебя на сей счет. Надеюсь, он еще не улизнул отсюда? Я сам живу в постоянном страхе, что, проснувшись однажды утром, не найду Манслоу.
Лоуренс явно испугался, однако возразил:
— Блайт никогда не выкинет такой штуки! А что касается Манслоу, не представляю, что может заставить его покинуть тебя! Для того одних поломанных ступеней маловато. Так во сколько обед? И должен ли я к нему переодеться?
— Сойдешь и так! А обедаем мы в шесть — по старинке.
— Ах да! Как принято в провинции, — отозвался Лоуренс, явно намереваясь не дать себя запугать. — По правде говоря, я даже рад этому, так как немного устал в дороге. Мечтаю лечь пораньше.
Что он и сделал, отправившись спать около девяти часов, после тщетных усилий подавить зевоту.
Сэр Вэлдо ни в коей мере не заблуждался на его счет. Не поверив, что Лоуренс навещал друзей в Йорке, он еще меньше верил в то, что тот и впрямь решил остаться в Брум-Холле исключительно ради отдыха. Лоури конечно же не смирился с поражением, которое потерпел в их первом разговоре насчет денег для «выгодного дельца», и рассчитывал добиться своего в недалеком будущем. С унылой улыбкой сэр Вэлдо припомнил несколько предыдущих случаев, когда, наотрез отказавшись удовлетворить требования Лоури вначале, затем все-таки ему уступал. При этом кузен применял тактику точно такую же, как и сейчас. Безусловно, Лоури прибыл в Брум-Холл во всеоружии, возможно даже приготовившись на начальном этапе встретить решительный отказ Вэлдо. Потому и не воспринял его как финал, проявив кажущуюся уступчивость. Когда Лоуренс знал, что не может обвести кузена вокруг пальца, он редко давал волю своему гневу, а начинал оплакивать свою судьбу, говорить выспренним слогом и не переставал взывать к лучшим чувствам сэра Вэлдо, пока не добивался своего.
«Следовало бы отправить его отсюда», — подумал сэр Вэлдо, сознавая, что, поддавшись когда-то импульсу сострадания, возбудил в кузене ложные надежды. А потом ему уже ничего не оставалось, как выручать пройдоху, так как он не мог со спокойной совестью допустить, чтобы тот гнил в долговой тюрьме. Сэр Вэлдо не питал к кузену никакой симпатии, и он для него ровным счетом ничего не значил, но когда сказал Джорджу Уингхему, что погубил Лоури, был абсолютно искренен. В его лени, творимых им глупостях, безмерной экстравагантности сэр Вэлдо винил себя. Это своей легкой бездумной щедростью он губил в Лоури желание бороться за свое место под солнцем, своим потворством укреплял в нем сознание, что ему не грозит полный крах, так как добрый богатый кузен не допустит, чтобы с ним случилось подлинное несчастье, если подразумевать под этим нищету и полное разорение. «В конце концов, тебе это ничего не стоит!» — заявил Лоури, когда Вэлдо еще учился в Оксфорде.