– Ну, извозчики вниз за зерном не пойдут. Если верхний уровень хранилищ уже вычистили, как ты говоришь, то, значит, надо спуститься ниже полуподвала, а это смерть, ясно, как лед на севере.
Кто-то еще добавил под общий гул одобрения:
– В подвалах царит Тьма. Я действительно сказал, что поведу повозку, но идти против Тьмы не обещал.
Стражник кричал в ответ:
– Кто, черт возьми, вы думали, хочет спускаться?
Янус, побагровевший от злости, говорил спокойно, его карие глаза были холодны:
– Каждый мужчина знает меру своей храбрости. Те погонщики, у которых смелости достаточно, могут помочь нам доставлять продовольствие. От трусов я помощи не жду. Ледяной Сокол, оставляю тебя старшим наверху. Возьми двенадцать стражников и стреляйте в каждого, кто подойдет к пище, когда мы вытащим ее наверх. Погрузи ее и будь готов отбыть.
Ингольд спустил связку просмоленных факелов позади повозки, потом слез сам, взяв с собой шестифутовый дорожный посох, на который устало оперся.
Командир вытащил факел из связки и продолжал:
– Гей не пустой, в любом случае. Он мертв, но в каждом трупе есть личинки. Опасность не только под землей, но и над, – он повернулся и пошел с факелом в руке к ступеням.
Не глядя на него, Ингольд сделал слабое движение пальцами; факел в руке начальника вспыхнул с громким «пуф-ф-ф». Другие стражники и половина погонщиков сгрудились вокруг, чтобы взять себе факелы и зажечь от него.
Когда Джил поднимала факел с земли, Ингольд шагнул к ней и положил руку ей на плечо.
– Это не относится к тебе, Джил. Это дело не для тебя.
Она взглянула на него снизу вверх, потом распрямилась и посмотрела ему в глаза.
– Не нужно следить за мной, – сказала она. – Я останусь со стражниками.
Он посмотрел через плечо на маленький отряд, уже спускающийся в подвалы, потом на длинный ряд пустых повозок, которые надо было заполнить к полудню.
– Я взял тебя сюда против своей воли, – сказал он тихо. – Я отвечаю за тебя. Я не требую, чтобы ты подвергала себя опасности в другом мире, когда ты собираешься вернуться в свой сегодня ночью. Это не сон, Джил. Умереть здесь значит умереть по-настоящему.
Ледяные северные ветры пронизывали ее насквозь, и холодное солнце, бессильное согреть ее, слепило глаза. Женский голос – Сейи, подумала она – донесся со ступенек:
– Джил-Шалос! Ты остаешься или идешь?
Она крикнула в ответ:
– Иду!
Лишь только она тронулась с места, Ингольд схватил ее за руку, и тогда она сказала:
– Я постараюсь не действовать вам на нервы.
Он улыбнулся, усталое лицо его смягчилось.
– Как летучая мышь! Как хочешь. Но если тебе дорога жизнь, держись поближе к остальным.