Мугуйя ничего не ответила ей, даже не пошевелилась, и девочка, ступая на цыпочках, вышла из юрты, а через минуту уже мчалась со всех ног туда, где варили эркет, где так весело кричали и прыгали ее сверстники и сверстницы.
Вывалив эркет в большие чаны, женщины начали помешивать густую белую массу. Сверху в чанах глыбами всплывала губчатая легкая пена, и ребятишки, набежавшие с ложками; пробовали ее. Когда же сваренный эркет залили в мешочки и повесили на сучья, от детворы совсем не стало отбоя. Разинув рты, они становились под мешками, стараясь поймать струйку сыворотки, толкая друг друга, пыхтя и испуская победные вопли, если удавалось хоть на секунду перехватить тоненькую голубоватую струйку губами. Но самое интересное – приготовление курута – было впереди. К середине дня сыворотка перестала капать из подвешенных мешков, и женщины, сняв их, принялись месить творог, посыпая его солью. Гамиля подбежала к одной из них:
– Апакай, апакай, дай попробовать немножко курута!
Аптрахим, державшийся возле сестры, тоже заклянчил:
– И мне дай попробовать!
Женщина, не обращая внимания на ребятишек, продолжала месить.
– Видишь, апакай, ты сама не пробуешь и нам не даешь, – лукаво продолжала Гамиля. – А вдруг он слишком кислый получится?
– Да, да, а вдруг получится кислый? – как эхо, повторил Аптрахим.
Работница старалась не смотреть на детишек, но они были так настойчивы и неотвязны, что женщина не выдержала и улыбнулась.
– Вот вы какие попрошайки! – сказала она полусердито-полуласково. – Вам бы лишь живот набить, а если байбисэ увидит!
– Ее нет, она в юрту пошла! – заговорщически прошептала Гамиля. – Дай немножечко, всего один кусочек!
– Один кусочек! – повторил за сестрой Аптрахим.
– Идите, идите отсюда! Только мешаете!
– Ах, какая ты жадина! – крикнула Гамиля, отскочив на безопасное расстояние. – Давно бы уже дала, пока байбисэ нет а ты просто жадина! Жадина!
Быстро оглянувшись и увидев, что Хуппинисы действительно нет поблизости, женщина сунула ребятишкам по кусочку сырого курута. Те закричали:
– Спасибо! Спасибо!
– Ладно, бегите отсюда! – замахала руками женщина. – Ремня на вас нету, попрошайки!
Тем временем работницы вывалили в чаны эркет, и Гамиля с Аптрахимом снова побежали пить сыворотку. Рядом с мешками уже поставили лаш – высокое, на четырех кольях, решето из жердочек и лучинок, связанных между собой; здесь сушились на солнце приготовленные головки курута.
Один из мальчиков схватил целую головку и побежал в чащу. Почти тотчас из дверей юрты выскочила Хуппиниса с кочергой в руке. Размахивая ею, она побежала вслед за мальчиком, громко крича: