– Разбойник! Ну погоди, поймаю тебя, так уши надеру, что до земли отвиснут! И родителям скажу!
Босые пятки мальчугана замелькали еще быстрее, и Хуппиниса, убедившись, что его не догнать, остановилась, все еще размахивая кочергой и тяжело дыша. Но не успела она отдышаться, как ноги сами понесли ее обратно к юрте: на решете с курутом лакомилась целая стая трясогузок. Помахивая хвостиками, они хватали кусочек побольше и быстро улетали прочь. Охая и кляня крылатых воришек, Хуппиниса села у решета и положила кочергу рядом с собой.
– С места не сойду, – проворчала она. – Что же это будет, если курут станет исчезать прямо у меня на глазах, будто его и не было? Может быть, прикажете над очагом лаш устраивать, несмотря на летнее время?! Кому же тогда, интересно, влетит от моего мужа за то, что курут закоптелый, а? Я спрашиваю, кому?! – Она вздохнула, отвернулась от ребятишек и тут же вскочила на ноги с громким криком.
Но было поздно. Коршун камнем упал возле изгороди и тотчас взмыл, держа в клюве цыпленка.
– Ты что, ослепла? – обретя дар речи, завопила Хуппиниса на мгновенно съежившуюся работницу. – Ротозейка! Не можешь даже за цыплятами посмотреть! Да я так по миру с вами пойду! – чуть не плача, причитала она. – Ну, что я опять скажу мужу, когда он приедет? Что я ему скажу?!..
Убежав от Хуппинисы, ребятишки снова собрались вместе. Съев последний кусочек курута, Аптрахим слизал прилипшие к ладоням крошки и сказал, поглядев на сестру:
– Теперь на реку пойду, а ты со мной не ходи, мы там купаться будем!
– Почему это мне с тобой нельзя? – запротестовала Гамиля. – Везде можно, а на речку нельзя!
– Нельзя! – повторил Аптрахим, насупившись. – Тебе отец что велел? Дома сидеть, маму сторожить! А мне везде бегать можно, меня отпустили… – И, не выдержав своей важности, Аптрахим высунул язык.
– А вот и пойду! – тоже высунув язык, за явила Гамиля.
– А я на тебя отцу пожалуюсь! – в тон ей ответил Аптрахим. Он боялся, что мальчишки будут дразнить его за то, что ой ходит с сестрой; и так уже младший сын Ягуды-агая сказал ему сегодня: «А ты, малай, как всегда, с нянькой?» – и засмеялся так ехидно, что Аптрахим покраснел и скорее спрятался за спины других мальчишек.
– Такой, да?.. – обиженно заныла Гамиля. – Как курут тебе давать – так сестричка, сестричка, а как на речку идти – так отцу по жалуюсь! Ну, погоди, сделаю я тебе что-нибудь в следующий раз… Никогда больше ничего не дам!..
– Ну и не давай! – весело сказал Аптрахим, поняв, что сестра не решится идти с ним. – Не дашь – я отцу на тебя пожалуюсь, сама пожалеешь!