– Не уходи, ишан-хазрэт, помоги сыну! Я тебе верю, как самому себе, хоть ты и недавно у нас в деревне! Валлахи-биллахи, я не знаю места! Вылечи моего мальчика, сделай что можешь, умоляю тебя! – Хайретдин чуть не плакал.
Курэзэ понял, что старик не лжет, но не изменил выражения лица. Молча надел галоши поверх мягких кожаных сапог, смахнул золу с шестка и с важным видом выложил из кармана горсть мелких камешков, отсчитал сорок один и начал гадать.
Тррр! – камешки рассыпались по шестку с сухим треском. Они падали и разбегались, как живые. Одни легли кучкой, другие напоминали фигуру человека. Курэзэ внимательно вглядывался в эти рисунки, качал головой, не глядя на старика. А Хайретдин закрыл глаза и молился про себя.
Тррр! – снова послышался сухой треск падающих камешков. Хайретдин открыл глаза. Теперь камешки легли иначе и были похожи на женщину с палкой и горбом…
Кончив гадать, курэзэ завернул камешки в тряпку и опять положил их в карман.
– А ты и на самом деле ничего не знал. Ну да ладно. Камни сказали мне, что Гайзулла нашел самородок недалеко от того места, где ты рубишь дранки.
– Валлахи-биллахи, нет бога кроме алла ха! – радостно вскричал Хайретдин. – Как ты прозорлив, ишан-хазрэт!
Он хотел сказать еще что-то, но курэзэ остановил его кивком головы.
– Знаю, знаю, что ты хочешь сказать. Я говорю, камни и без тебя все мне рассказали. Молчи. Даже если запугивать будут, все равно никому не говори, в какой стороне было золото. Ник то, кроме тебя и меня, не должен знать об этом! Если не послушаешься меня, расскажешь хоть одному человеку, будь то бай или даже мулла, – плохо будет и тебе, и всем твоим. Сын умрет, жена умрет, дочери умрут, и сам ты умрешь. Весь твой род истребит албасты, если скажешь хоть слово! А это все, – курэзэ кивнул на таз с внутренностями, – пойдешь и закопаешь на том самом месте. Только не сейчас, а когда все спать лягут, понял?
– Но ведь я не знаю точного места, – испуганно посмотрел Хайретдин.
– Ничего. Ты же знаешь, в какой это стороне?
– Так, на глазок…
– Где-нибудь там и закопай. Не беспокойся, дух найдет твой подарок. Только когда будешь копать, скажи: Вместо взятого богатства.
– А если не найдет?
– Найдет. Старайся только ближе к тому месту. – Курэзэ щелкнул языком: – Чем ближе положишь, тем скорее поправится мальчик.
Хайретдин сел на сосновый чурбан возле шестка. «Что будет с моим сыном?» – думал старик. – Что будет с Гайзуллой, если дух не найдет внутренностей? Вот я сижу, и ничего у меня не болит, хотя я совсем старик, а мой мальчик стонет и мечется на нарах, не открывая глаз. Алла, как без этой ветки зацветет дерево моего рода? Я зарою внутренности в землю и скажу албасты: «Возьми это вместо взятого богатства, вместо твоего камня, хозяин горы. Хажисултан-бай отнял у меня последнюю лошадь, а телку я зарезал для курэзэ. Это внутренности моей последней телки. Возьми их, больше у меня нет ничего, что бы я мог дать тебе. Но если тебе мало этого, возьми меня. Возьми меня вместо сына, оставь моего мальчика. Я скажу так и зарою внутренности у реки, сделаю все, как надо, но вдруг это будет не там, и дух не найдет моего приношения? Что тогда станет с моим мальчиком? Что станет с моим родом?.. О алла, за что, за что ты меня наказал?»