На другой же день Шарифулла пожинал плоды своей неосторожности – упала в шахту и подохла единственная его корова, а в огороде между грядками Хауда нашла внутренности и головы кобылы и жеребенка – Хажигали отомстил.
Не зная, что делать, Шарифулла побежал к старосте. Староста послал его к уряднику. Важно крутя усы, урядник спросил его:
– Кто видел Хажигали? Свидетели есть? Учти, жена в свидетели не годится…
– Нет… – потерянно пробормотал Шарифулла.
– Ну, тогда это дело трудное, много денег возьмет! – И урядник заломил такую цену, что у Шарифуллы даже волосы на голове дыбом встали. Он только покачал головой.
– Тогда нечего и говорить! – презрительно скривил губы урядник. – Лишь от дела отрыва ешь!
От урядника Шарифулла побежал к Хажисултану-баю. «Все-таки свой, мусульманин, и слово его закон, – думал Шарифулла. – Может, поможет приструнить нечестивцев…» По мере приближения к байскому дому он все замедлял и замедлял шаги, наконец старательно вытер ноги о лежащий у ворот клочок сена, шмыгнул носом и взялся за ручку. Во дворе тут же залаяла собака, слышно было, как она прыгает, ударяя в ворота лапами. Шарифулла в страхе отскочил и хотел было повернуть назад, но тут во дворе скрипнули двери, и женский голос спросил:
– Кто там ходит, собак дразнит?
– Это я, ваш сват, Шарифулла…
Женщина прикрикнула на собаку, которая не переставала злобно лаять и рычать:
– Хакколак, Хакколак, иди сюда! На-на-на! – Собака притихла. – Я держу ее, иди! —крикнула женщина.
Поглядывая на собаку, которая, рыча, ела принесенный хозяйкой суп, Шарифулла прошел по двору и у дверей чуть не столкнулся с хозяином. Не отвечая на приветствие, Хажисултан подошел к Гульмадине и с размаху залепил ей оплеуху.
– Дура! Где твоя голова, кобыла бесхвостая! Кто же собаке из такой чашки дает? Чтоб этой чашки я больше в доме не видел! Только и знаешь, что шайтана в дом призывать, проклятая!
Гульмадина стояла, низко опустив голову, с горевшей щекой. Собака подняла морду, облизнулась, вытащила из чашки большую кость и, захватив ее передними лапами, стала яростно грызть. Шарифулла, вспомнив, как давно он не ел мяса, глотнул слюну и облизал сухие, потрескавшиеся от мороза губы. Он подумал о том, что лишился добра, которое копил годами, отказывая себе в еде и одежде, и у него тут же тягуче и нудно засосало под ложечкой.
– Я к тебе за советом пришел, – робко начал Шарифулла. – Не откажи помочь…
– Ну, не тяни! Чего там? – нетерпеливо передернул плечами Хажисултан.
– Эх, сват, пропал я, совсем пропал, будь проклят этот Нигматулла! – быстро затараторил Шарифулла. – Надул он меня, все отнял, что я имел! Помоги, сват, вернуть добро, на тебя вся надежда! Разве не слышал? Он мне медь вместо золота продал. А Хажигали кобылу с жеребенком зарезал, только головы оставил! И корову в шахту сбросил, будто она сама провалилась!.. Что мне делать?