Компресс помог: прохлада проникла под череп, и мысли стыли, как стынет холодец на леднике. Или река, чистая, сибирская, прозрачная насквозь, но ударит мороз, и шуга прикроет все - отмели, камни, коряги - берегись, чужак!
Холодная струйка стекла за шиворот, и Лернер встал, передернул лопатками. Полотенце свалилось, и тотчас же затлел, разгораясь, жар головы, нижняя губа занемела.
Где же доктор?
Крепясь, он прошелся по комнате, задержался у шахматного столика, где фигурки слегка запылились, столь долго стояла позиция партии с Максимом. Игралась партия третий год, ходы передавались в письмах, а писались они реже и реже. Недосуг. Забавы. Прошло время забав, давным-давно прошло. Или, напротив, вернулось? Все бросить, и кончать жизнь в ветеранском собрании, командуя деревяшками, коли разучился управлять людьми?
Он резко смахнул фигуры. Звуки падения отрезвили и устыдили его. Лернер наклонился, поднимая с пола бессловесные армии. Нехорошо, если Надя заметит, огорчится.
С покрасневшим от прилива крови лицом он искал шахматы и выпрямился не раньше, чем поднял последнюю пешку.
Успел к приходу врача.
- Что наш больной? - Гольц, толстый, шумливый, вкатился в комнату. - Э, батенька! По лицу ясно, ремонта не требуется. Крохотная профилактика, не более. На что жалуемся?
- Совестно вас беспокоить, право. Голова приболела немного.
- В висках стучит?
- Временами.
- Затылок давит?
- Когда наклоняюсь.
- Сердце?
- Не чувствую. Изредка защемит, если быстро по лестнице поднимаюсь.
- Отлично, отлично, - Гольц раскрыл саквояж, старый, натуральная кожа, вытащил аппарат для измерения давления, молоточек, зеркальце, деревянную трубочку. - Раздевайтесь.
- Да у меня только голова…
- Раздевайтесь-раздевайтесь. Тепло, комаров нет, чего ж церемониться.
Лернер покорно сносил расспросы, постукивания, замес живота, сгибал и разгибал руки, приседал, послушно глядел в зеркальце, которым доктор слепил его, пуская зайчик.
- Позвольте коленку - постучать… М-да… А теперь встаньте, закройте глаза, и указательным пальцем коснитесь кончика носа…
Потом мерялось давление, на одной руке, на другой, выслушивалось сердце, еще и еще…
Наконец, доктор вернул инструменты в саквояж.
- Нервы. Одни только нервы. Легкие - отличные. В сердце шумок, но пустяшный. Э-э… Стул нормальный?
- Да.
- Вот видите! - невесть чему обрадовался Гольц. - Рациональная диета. При вашей конституции, доведись - ну, в порядке гастрономических фантазий, - доведись вам икру ложками наворачивать, всякие трюфеля с расстегаями - в год кондратий хватит. Полный прогрессивный паралич. А при диете - смотреть приятно.