Лиари сделал в досье какую-то пометку и закрыл его. В Миннеаполисе его люди проверяют школьный архив, и в колледже тоже. В какой-то момент в прошлом кто-то завербовал Кинга. Возможно, когда он был интернирован во Франции. Но этим займутся французы. А пока Лиари распорядился навести справки о каждом сотруднике журнала «Будущее». Начальство может подумать, что он чересчур уж много времени уделяет этому делу. Но у Лиари на этот счет есть веские аргументы, которые сразу заткнут всем рот. Приближаются выборы, и может произойти что угодно.
* * *
Прошла неделя, как Келлер прибыл в Америку. Вот уже неделю он жил в роскошной квартире с картиной Магритта на стене, читал одну за другой книги, что стояли у него в спальне, смотрел телевизор и ждал звонка, которого все не было и не было. Никто с ним не встретился. Элизабет Камерон уходила и приходила, делая вид, что все нормально, в то время как напряжение с каждым днем становилось все ощутимее. Она готовила ему еду, в обед уходила и весь день где-то убивала время, как все богатые женщины, а вечерами сидела с ним. В первые дни он старался уходить в свою комнату пораньше, ложился в постель и пытался заснуть.
На четвертый день Келлер не выдержал. Он задыхался в четырех стенах, буквально зверея от напряжения и неопределенности. Он не переносил заточения и бездеятельности. И тогда он согласился, чтобы Элизабет показала ему Нью-Йорк. Неожиданно для него самого знакомство с городом отвлекло и заинтересовало его. Нью-Йорк оказался удивительным, не похожим ни на Париж, единственную знакомую Келлеру европейскую столицу, ни на города Среднего и Дальнего Востока. Они настолько отличались от Нью-Йорка, что, казалось, находились на другой планете. Элизабет была права, когда сказала, что ее город никого не оставляет равнодушным. Он напоминал Келлеру огромный сверкающий улей, населенный незнакомой ему породой людей. Они все постоянно куда-то спешили, подгоняемые нехваткой времени, проводя жизнь в изматывающем нервы темпе и расслабляясь только с помощью мартини, ставшим чуть ли не национальным напитком. Город поражал своеобразной красотой: стеклянные небоскребы; две большие реки, как две артерии, прорезающие закованный в асфальт остров; оазис Центрального парка и потрясающая панорама ночного города. Однажды вечером Элизабет прокатила его в своей машине. Пока они ползли черепашьим шагом в нескончаемом потоке автомобилей, Келлер любовался, словно фейерверком, огнями города. Казалось, что город окутан золотым дождем, словно над головами людского потока рассыпали мешок драгоценных камней.