— А что они сделали?
— Да так, ничего особенного… Они просто взорвали Эспри и Мирей Аскросов… теперь их по кусочкам не соберешь.
— Они были плохими людьми.
— Это не вашего ума дело!
— У меня свое мнение на этот счет!
— Хватит, Базилия! Из-за вашей дурости я рискую потерять работу!
— Вот видите! Разве можно доверять официальному правосудию, если они не ценят даже такого человека, как вы!
Кастелле пришел в восторг от того, как старуха ловко повернула разговор, и теперь с интересом ждал реакции своего шефа.
— Базилия, — сказал он уже спокойнее. — Ну подумайте сами… У меня нет прямых улик против вас… но у меня достаточно оснований, чтобы арестовать вас всех.
— Вы меня отправите в тюрьму?
— Сначала в психбольницу!
— А мои внуки?
— Я уверен, что наши друзья не оставят их.
— Вы нехорошо поступаете, — тихо произнесла она.
— Послушайте, Базилия, я даю вам 24 часа, чтобы привести все свои дела в порядок. Завтра в это же время я зайду за вами. Что касается вас, Шарль, если я сумею доказать вашу причастность к этой бомбе, можете прощаться с Барбериной.
Комиссар чувствовал себя совершенно разбитым и жаловался инспектору:
— Я так мечтал получить этот пост в Ницце! Но если бы я знал, сколько неприятностей ждет меня здесь… Ведь теперь все будут говорить, что я выгораживаю своих земляков! Хотя, собственно, так оно и есть… Видите ли, Кастелле, Базилия и ее друзья принадлежат совершенно иному миру. Хотя они давно уже покинули Корсику, а может быть, именно поэтому, они свято хранят нравы и обычаи своей земли. Они остались верны корсиканскому образу жизни, хотя на самой Корсике уже многое изменилось. Они мстят, потому что считают это своим долгом, потому что иначе это считалось бы для них предательством. Как можно судить по нашим законам этих людей из прошлого века? Но мой долг — прекратить эту вендетту. А как?
— Патрон, у меня есть идея… я еще не знаю, что из этого получится…
— Говорите, старина… простите, у меня портится характер…
— Нужно сделать так, чтобы бандиты Консегуда раскололись и признались в своем преступлении.
— И вы знаете, как заставить их добровольно отдаться в руки палача?
— Может быть…
— Как?
— Напугать их.
За чашкой утреннего кофе с молоком Юбер открыл газету, и чашка выпала у него из рук. Он облил брюки и даже не почувствовал ожога.
— Что с тобой, Юбер? — в страхе воскликнула его жена.
Он молча показал ей статью на первой странице.
— Вот это да! — воскликнула жена. — Эта задавака Мирей… Ну и смерть!
— Завтра то же самое может случиться с нами.
— С нами?
— Ты что, до сих пор не поняла, что кто-то мстит за корсиканцев, которых Фред убил на перевале Вильфранш?