— Боже, какой ужас! — воскликнул майор.
— Чудовищно, не правда ли? — продолжала она, не в силах справиться с душившим ее судорожным, нервным смехом, который тяжело было слышать. — Он простил дочь своей жертвы! Да, он великодушен, он забыл о той лютой пытке, которой подверг отца, и теперь жаждет руки дочери.
— Да ведь это чудовищно, сестра! Такая гнусность и такой цинизм невозможны даже у индейцев!
— Неужели ты думаешь, что я обманываю тебя?
— Подобной мысли мне в голову не приходило, сестра. Этот человек — просто чудовище.
— Да, да, чудовище!
— Но ты видела свою дочь? Говорила с ней?
— И что же?
— Ты, вероятно, предостерегла ее от такой чудовищной любви?
— Я? — посмеиваясь, возразила Волчица. — Слова не молвила!
— Как?! — изумился майор.
— По какому праву заговорила бы я с ней об этом?
— Как, по какому праву? Разве ты ей не мать?
— Она этого не знает.
— О!
— И что сталось бы тогда с моей местью? — продолжала она холодно.
Эти слова, в которых выразился весь характер женщины, находившейся перед ним, поразили ужасом сердце старого солдата.
— Несчастная! — вскричал он. Презрительная улыбка появилась на губах Волчицы.
— Да, вот каковы все вы, горожане! Ваши души обмельчали от цивилизации! Вы сдерживаете свои чувства. Вас пугает величие ненависти со всеми ее порывами ярости, ее крайностями. Вы допускаете лишь месть в рамках закона!.. Брат, кто хочет достичь цели, тот средствами не брезгует. Мне нет дела, если на пути к моей цели я спотыкаюсь о развалины или вязну ногами в крови. Я иду вперед с роковой стремительностью потока, который опрокидывает и сметает все преграды. Моя цель — месть! Кровь за кровь, око за око — вот закон прерий, который я усвоила, и я добьюсь этой мести, хотя бы для этого… Но, — прибавила она, внезапно остановившись, — к чему эти слова? Успокойся, брат, моя дочь надежнее ограждена собственным чувством, чем всеми советами, какие я могла бы ей дать: она не любит этого человека, я знаю; она сказала мне, что никогда не сможет его полюбить.
— Благодарение Богу! — вскричал майор.
— Я желаю одного, — продолжала она грустно, — после того, как отомщу, отыскать свою дочь, обнять ее, покрыть поцелуями и наконец сказать, что я — ее мать!
Майор тихо покачал головой.
— Берегись, сестра, — возразил он строго, — Господь сказал, что месть в Его власти. Берегись, чтобы после того, как ты решишь стать орудием провидения и действовать за него, тебя не постигла жестокая кара в твоих самых дорогих привязанностях.
— О, не говори так, брат! — вскричала она, вздрогнув от ужаса. — Ты сведешь меня с ума!