— Я вам благодарен, сеньорита, но мы теряем драгоценное время, оно идет; сеньор Рамирес, пора вам за мною следовать.
— Уже! — не могла удержаться молодая девушка, чтоб не вскрикнуть.
— Это необходимо, чтоб вновь увидеться, моя обожаемая Розарио; сеньор Блю-Девиль, я у вас прошу только пять минут, чтоб проститься с сеньорой.
— Пять минут извольте, но ни одной больше, — ответил лейтенант, поднял занавесь и исчез.
Расставание молодых людей было ужасно; ни тот ни другой не могли с ним примириться; донна Розарио рыдала, ломая руки с отчаяния; наконец охотнику удалось вырваться из ее объятий, а, поручив ее, почти бесчувственную, попечениям Гарриэты Дюмбар, сам, полусумасшедший от горя, кинулся вон, бросив вполголоса последнее прости той, которую он любил такой чистой, глубокой страстью; сердце его разбилось; в несколько минут он едва пришел в себя, — если б Блю-Девиль не поддержал его, он упал бы с первого шага.
Лейтенант с отеческой заботливостью беспрепятственно провел его по лагерю, и когда тот стал удаляться, все еще шатаясь и разбитый горем, то он следил во мраке за его тенью, которая исчезала все более и более, и наконец прошептал:
— Бедный молодой человек! какая душа! какое сердце! О да, я спасу этих детей! Бог не допустит к вечному страданию эти чистые, невинные души.
Он медленными шагами вернулся, чтоб занять место, которое он себе выбрал около палатки донны Розарио, отпустил Пелона и, завернувшись в плащ, лег на землю и закрыл глаза.
До рассвета он оставался неподвижен на голой и мокрой земле; спал ли он? Он один мог ответить на это.
Глава IV. Кто был в действительности Бенито Рамирес
Мы на время оставим достойного капитана Кильда, которого не замедлим скоро опять увидеть, и вернемся в подземный грот, где мы оставили несколько личностей, очень важных и симпатичных в нашем рассказе…
Кончив экспедицию в пользу эмигрантов, охотники нашли нужным остаться под прикрытием подземного грота; не то чтоб они боялись отплаты Индейцев-кроу, очевидно, те их не узнали в первую минуту их бегства, а после и не старались разузнавать; причина этого добровольного затворничества была очень важная; Валентин ожидал, как говорил он, новостей и не хотел ничего предпринимать, не получив их.
Курумилла и Навая одни исключались из принятых мер; благодаря этому исключению Линго и получил тяжелый урок.
Курумилла и Навая были передовыми между товарищами; они разделили между собою окрестность подземного грота и беспрестанно осматривали кусты.
Встреча Линго с Наваем открыла охотникам, что за люди были те, которых они защищали от неизбежной гибели.