— Вы сказали, двадцать пять миллионов?
— Двадцать пять, — подтвердил ЗДО. — Они объявили, что дело об ограблении грузовика с бумагой для печатания денег закрыто.
— Похоже, они не очень-то сильны в арифметике.
— Видимо, министерство финансов смирилось с тем, что никогда не увидит остальных денег, и отказывается признать их существование.
— Неглупый ход.
— Как думаешь, сколько денег он себе оставил?
— Миллионов пять или семь.
— Недурно, — сказал ЗДО. — Уж кто-кто, а Калли знает, как отмывать деньги. Готов биться об заклад, что его миллионы уже перекачаны в международную денежную систему и в каком-нибудь банке на побережье лежит солидная сумма на имя самого Калли и его дочери.
— Похоже на правду.
ЗДО улыбнулся.
— И все шито-крыто. Мне нравится, как он работает. Всегда нравилось.
— Значит, мы ничего не будем предпринимать?
— Естественно. Какой смысл ворошить все это? К тому же в этом есть что-то вроде поэтической справедливости.
Уже выходя, Грегус остановился возле двери.
— А что сделали бы вы?
— На его месте? После всего, что с ним произошло? Кто, черт побери, может сказать? Возможно, то же самое, что и он.
* * *
На следующее утро Джек Мэттьюз вошел в кабинет шерифа Гановерского округа и предъявил свое удостоверение его помощнику, сидевшему за столом.
— О да, шериф Холлинс ожидает вас.
— Где он?
— Допрашивает арестованного, — сказал помощник шерифа. — Я отведу вас к нему.
Холлинс и задержанный сидели по разные стороны стола, на котором находился диктофон. Еще один помощник шерифа стоял в углу, с видеокамерой в руках. Когда Мэттьюз вошел в комнату для допросов и предъявил удостоверение, и диктофон и видеокамера были выключены.
— Это он? — спросил Мэттьюз.
— Собственной персоной. Обри Шиффлет, по прозвищу «Трупосоставитель», — гордо сказал Холлинс. — Извините, что мои парни присвоили себе ваши лавры, но ведь мы работаем все вместе. Верно?
— Верно, — сказал Мэттьюз и сел рядом с Холлинсом, напротив арестованного, внимательно его рассматривая.
Бессмысленный взгляд полуприкрытых веками глаз, болезненная улыбка, застывшая на желтовато-бледном лице. Сразу видно, что это психически больной человек. С момента появления Мэттьюза он настороженно за ним следил.
— Вы шпик, да?
— Я агент ФБР, Мэттьюз.
— Это я убил этих сук. Всех до одной. А перед тем как убить, как следует отодрал.
— Ты говоришь правду?
— Чистую правду.
— Скажи мне, Обри, как ты это сделал?
— Что значит, как сделал? Раскромсал их на куски. А перед этим долго пытал. О чем ты спрашиваешь, мать твою? Ты что, не читаешь газет? Не смотришь телик?