– Сударь, – окликнул его Гольденфинген, – нравится ли вам наша река в этот вечерний час?
– Нравится, – вяло отвечал он.
– Дунай – главная дорога Европы. До войны я ходил до самого Черного моря, в Крым. Теперь, правда, довольствуюсь тем, что плаваю от Ульма до Вены.
– И вам не надоела такая жизнь? Вечно в дороге, хоть дорога эта сама движется под вами?
– Боже сохрани! Нисколько не надоела, хоть я и женат на самой красивой женщине во всей Швабии – господин Федерман сказал вам чистую правду. На паях с моим отцом она держит постоялый двор на Аугсбургской дороге, и это приносит нам недурной барыш.
– Позволь тебя спросить тогда: зачем же, имея хорошую жену и выгодное дело, бултыхаться в этом корыте?
– Скажу вам по совести: мне непременно надо встречать закат в одном месте, а восход – в другом. И как ни люблю я свою Берту и старика отца, а больше недели с ними рядом не выдерживаю. Что-то гонит меня в дорогу, словно я от самого себя убегаю или в меня вселяется бес.
– А что жена на это говорит?
– Не противится. Мне с ней чертовски повезло, – довольно засмеялся он. – Она, сознаюсь вам, одержима тем же недугом. Не может долго быть бок о бок с одним мужчиной. Первый ее муж – она прожила с ним четыре года – держал ее на своей мызе чуть ли не взаперти, она, кроме уток да кур, никого и не видела. Впору было отчаяться, но тут, на счастье, господь прибрал супруга. Она и поклялась, что выйдет замуж только за того, кто от времени до времени будет отпускать ее на волю. Вот потому мы и живем с нею так мирно и счастливо.
Гуттен, заинтересованный и в то же время слегка раздраженный, спросил, желая найти причину своему недовольству:
– А дети у вас есть?
– Бог не дал.
Гуттен нахмурился.
– Что за диковина? Не навели ли на нее порчу? Четыре года замужем, сменила двоих мужей – и до сих пор не понесла? Воля твоя, тут дело нечисто.
Гольденфинген раздумчиво почесал в затылке.
– Не вы первый, сударь, задаете мне этот вопрос. В точности о том же самом спрашивал меня рыцарь фон Шпайер в бытность свою в Ульме. Фон Шпайер собаку съел на богословии и чертологии и ведьм преследует безжалостно.
Последний раз, когда мы с ним повстречались на Аугсбургской дороге – было это месяца два назад, – он расследовал дело некой колдуньи, пролетевшей тридцать пять миль на помеле… Неужто моя бедная Берта стала жертвой волшбы?
– Весьма возможно, судя по тому, что ты мне поведал. Насылать бесплодие – это обычные ведовские козни.
В продолжение десяти дней скользил парусник по глади реки. Когда же до Вены осталось три мили, на правом берегу показались солдаты – они кричали и размахивали руками, предупреждая, что противоположный берег уже занят турками.