– Хорошо, но как быть с золотой пыльцой, покрывающей меня с головы до пят?
– Забудьте о ней! – торопливо проговорил священник. – Скажу вам одно: если не удовлетворите требование своих людей, будете смещены или убиты!
Через два дня остатки воинства, четыре с лишним года назад вышедшего из Коро, двинулись в обратный путь. Им предстояло пройти полтысячи лиг. Был канун Богоявления 1545 года. Миновав селение Санта-Мария-де-Льянос, отряд присоединился к тем тремстам испанцам, которые из боязни или по болезни отказались в свое время идти в страну омагуа. Гуттен не сдавался, он уговаривал, убеждал и прельщал, он показывал свое изумрудное ожерелье, он строил радужные планы:
– Мы с Вельзером отдадим вам все наше состояние. Я покорю омагуа и воздвигну там четыре города. Я поселюсь в Баварии и возьму с собой лучших солдат.
Но испанцы отвечали ему насмешками и издевками. А Педро Лимпиас уже не втихомолку, но в полный голос позволял себе говорить:
– Он такой же полоумный, как Спира и все остальные немцы. Дурни мы будем, если развесим уши!
Двигались медленно, каждый шаг давался с трудом. Солдаты еле брели, бросая арбалеты, аркебузы, щиты. Неожиданно появился перед ними лесок с густой листвой – тот самый, где они зимовали три года назад.
– Здесь остановимся, – велел Гуттен. – Отдохнем и подкормимся, благо дичи вокруг пропасть.
Солдаты в изнеможении опустились на землю. Лишь Гуттен и Лимпиас, скрестив взгляды, словно клинки, остались на ногах.
Только наутро, после целого дня отдыха, после того, как зажарили и съели трех антилоп, повеселели и приободрились участники экспедиции. Кто-то запел, двое засвистали в такт, еще четверо рассмеялись. Гуттен благодушно изрек:
– Вот чего нам так не хватало – хорошего места для отдыха.
Тотчас прозвучал в ответ сварливый голос Лимпиаса:
– Я, к примеру, нисколько не устал и готов хоть сейчас идти дальше.
Все взгляды обратились на него, а он, на мгновение смутившись, тоном более требовательным, чем дозволяли приличия, спросил:
– Почему вы не пустите меня с двумя десятками людей вперед?
– Что ж, прекрасно, – сейчас же ответил Гуттен, просияв при одной мысли, что Лимпиас перестанет мозолить ему глаза, – можете идти, когда захотите.
– Я чувствую в себе довольно сил, чтобы тоже идти в передовом дозоре, – к удивлению Филиппа, сказал Вельзер.
Лимпиас в бешенстве повернулся к юному Варфоломею, а Гуттен подумал: «Он сумеет удержать их, если они вздумают дезертировать».
– Ладно, – после недолгого молчания сказал он вслух, – я позволяю капитану Вельзеру возглавить авангард и возлагаю на него всю ответственность.