– От Баркисимето начинается царство похотливой и необузданной Марии Лионсы, – сказал Вильегас.
Филиппа начал трясти озноб.
– Пожалуй, я прилягу, дон Хуан, клонит в сон.
– С богом! Не возражаете, если мы возьмем себе причитающуюся вам долю?
Уходя, Филипп, как в ту ночь под Вараваридой, слышал у себя за спиной возню, сопение испанцев и смешки индеанок.
Богиня, жаждущая и непреклонная, выехала на своем тапире навстречу ему. Когда же взошло солнце, оставалось только недоумевать – состоялась ли их любовная встреча, или она пригрезилась ему?
Дни шли за днями, а лихорадка Филиппа благодаря чесноку все не унималась, что всерьез тревожило Вильегаса.
Гуттен предавался размышлениям о печальной участи немцев, попавших в Венесуэлу, как вдруг где-то в отдалении запел рожок.
– Это Кинкосес! – вскочил он на ноги, но вскоре увидел падре Туделу в сопровождении пяти верховых.
«Ну, этих мне с лихвою достанет, чтобы дать отпор Карвахалю», – подумал он и, к удивлению тех, кто считал его тяжелобольным, устремился навстречу прибывшим.
– Вот теперь, дон Хуан, я чувствую себя в силах ехать в Эль-Токуйо! – сказал он Вильегасу.
– Но ваша лихорадка?..
– Нет больше никакой лихорадки. Завтра на рассвете мы выезжаем.
– Ох, не нравится мне все это, – сказал ему на рассвете падре Тудела, – а меньше всего то, как переглядывается Вильегас со своими людьми, как он подмигивает им.
– Быть может, я чересчур подозрителен, – раздумчиво ответил Филипп, – и Вильегасу просто что-то попало в глаз, вот он и моргает. Видите, как они у него покраснели. Дон Хуан – человек порядочный.
– Порядочные люди вообще, а испанцы в частности, не бывают так приторно-слащавы. На вашем месте я шагу бы отсюда не сделал, не дождавшись Кинкосеса. Он уже на пути сюда, и с ним отряд в тридцать человек.
В эту минуту с юга появились шестеро всадников.
– Наши! – сказал Вильегас, поднимаясь. – Они едут в Эль-Токуйо.
Гуттен различил среди верховых знакомую фигуру Янычара в турецком платье и, едва тот спешился, бросился к нему навстречу. Однако Герреро приветствовал его с необъяснимой и ледяной враждебностью.
«Однако…– подумал Филипп. – Сколь переменчивы души человеческие».
Человек отталкивающей наружности, ехавший впереди, произнес, обращаясь к Вильегасу:
– По поручению сеньора губернатора дона Хуана де Карвахаля я передаю вам его настоятельнейшее требование не позднее завтрашнего дня предстать перед ним вместе с Филиппом Гуттеном. В противном случае вы ответите по всей строгости закона за невыполнение приказа.
– Я все понял, сеньор капитан, – с угодливостью, так неподобающей его высокому положению, сказал Вильегас. – Завтра утром выедем в Эль-Токуйо. А пока не угодно ли отдохнуть и разделить с нами ужин?