Лицо его показалось Гуттену знакомым, а голос он явно где-то слышал. Но где, когда, при каких обстоятельствах? В эту минуту глаза их встретились, и оба воскликнули одновременно:
– Гуттен!
– Герреро! Мой благодетель-янычар!
– Откуда ты взялся?
– Я вправе спросить тебя о том же. Где же твоя чалма и шаровары?
– В заднице. В одну прекрасную лунную ночь я сменил наряд. По возвращении в Константинополь мы решили захватить какую-нибудь посудину и начать войну на свой страх и риск. Мы наводили ужас на всю Каледонию, скажу тебе без похвальбы, и дела наши шли превосходно. Мы доплывали до самой Корсики… Но лучше скажи-ка мне, Филипп фон Гуттен, ты все еще уподобляешься пустыннику или все же использовал то, чем наделила тебя природа?
– Замолчи, ради бога! – смутился Филипп. – Ответь мне лучше, почему не вернулся, как обещал, в лоно христианства?
– Ах! – вздохнул разбойник. – Погубит меня моя доброта. Корабль-то мы угнали, да вот незадача: половина нашей беглой команды – магометане. Где бы мы к ними укрылись в случае необходимости?
– Вот тут бы я тебе и пригодился. Отчего ты не разыскал меня?
Четыре пушечных выстрела оборвали беседу.
– Прямо по курсу папские галеры! – закричал кто-то из пиратов.
Герреро, безнадежно махнув рукой, заметил:
– Четыре галеры… идут на всех парусах, нам не выстоять. А все из-за этого мерзавца, успевшего пустить ракеты! Позволь, Филипп, я помогу ему стать смотрителем султанского гарема. – И он схватился за свой ятаган.
– Полно, полно! – остановил его Филипп. – Не стоит брать на душу лишнего греха – их у тебя и так предостаточно. Вот что: я напишу имперскому послу в Риме и попрошу заступиться за тебя.
– Не поможет, – безразлично отозвался андалусиец. – Видно, мне на роду написано болтаться в петле. Что ж, чем раньше, тем лучше.
Когда папская эскадра легла на обратный курс, Гуттен сказал Гольденфингену:
– Молю бога, чтобы капитан доставил императору мое письмо, где я испрашиваю милости для этого человека.
– Не хотелось бы мне разочаровывать вас, но я сильно опасаюсь, что ему не выпутаться. На нем тройная вина: он вероотступник, пират и мусульманин. Таких, как он, в плен не берут, а вешают на стене замка Сан-Анджело.
– Бедняга! Должно быть, мой отец был прав, когда говорил, что, как бы кто ни прожил жизнь, конец у всех одинаков.
– Истинно так. Раз уж явился на свет божий, терпи и мучайся, пока судьба тебя не доконает. И спасения от судьбы нет. Человек счастлив только в детстве, а если в юности перепало немного счастья, и за то скажи спасибо.
– Гони прочь черные мысли! Уныние – великий грех. Тебе еще повезет, и ты будешь счастлив – вот попомни мои слова.