— А что ты собираешься делать, когда избавишься от меня?
— Отправлюсь на поиски тех ублюдков, которые убили ее. Найду их, убью и помешаю им убивать других.
— А как ее звали? — спросила Джессика.
— Бесс.
— Бесс…
— Да.
Фрост молча наблюдал, как в темноте тускло мерцают фары встречных машин.
— Бесс, — сказал он еще раз. Потом опять — Бесс… И почувствовал, как начинает скрипеть зубами в дикой, но бессильной ярости.
— Прости, Хэнк, я не хотела…
— За что простить? За нее?
— Да. И за многое другое тоже.
— Так ты правда надеешься начать новую жизнь после того, как встретишься с Президентом?
Джессика долго молчала, а когда наконец ответила, Фрост с удивлением уловил в ее голосе самое настоящее облегчение.
— Нет, — сказала она тихо.
Они продолжали ехать сквозь ночь. Фрост регулярно включал радио, чтобы послушать прогноз погоды. Все одно и то же: сильные дожди, град, ветер. Он не стал продолжать разговор с Джессикой.
— Лучше поспи немного, — сказал капитан. — Скоро тебе могут понадобиться все твои силы.
И она задремала, откинув голову на спинку сидения. И опять бормотала что-то во сне, иногда по-русски, иногда по-английски.
“Она понимает, что ее могут убить после того, как она назовет имена из списка, — подумал Фрост. — И все равно идет на это. Она понимает, что нет такого места на Земле, где бы она могла укрыться навсегда от тех, кого разоблачит, или от КГБ”.
Странная женщина. Фрост спал с ней, но так и не узнал ее. Она могла меняться почти мгновенно — то крутая хладнокровная шпионка, а в следующий момент — наивный слабый ребенок. А еще этот ее острый язычок. Наверняка он нажил ей больше врагов, чем все остальные черты характера. И ведь говорит она всякие гадости не из правдолюбия или недомыслия, а так, словно специально нарывается на неприятности, так, словно это ее последний шанс высказаться и другого уже не будет.
Это было новое для Фроста. Он жил опасной жизнью, часто ходил по краю смерти. Часто, но не каждую минуту и не каждый день, год за годом. Он даже не мог представить себя на ее месте. Не мог представить, что бы с ним было в такой ситуации. Вечно беспокойный сон и вечно беспокойная явь. Ни секунды передышки.
“Это страшно, — подумал Фрост. — Сколько же так можно выдержать? Все равно рано или поздно что-то в ней сломается и все рухнет. И наступит безумие”.
А будет ли он тогда рядом с ней? Фрост от души надеялся, что нет, но знал также, что если это случится при нем, то он ее не оставит. Капитан грустно улыбнулся в усы.
— Старый добрый дядя Хэнк, — шепнул он сам себе. А дождь все шел и шел. Изредка мелькали огни машин и вновь наступала темнота. Фрост покрепче взялся за руль, зевнул протяжно и подумал, что вот сейчас ему не хватало только уснуть за баранкой.