Притаившись за деревом, Блез нес свое дежурство — с течением времени дело это наводило все большую тоску, хотя вначале он был даже доволен, что снова находится под открытым небом, а не лежит в кишащей насекомыми постели в «Золотом экю».
За исключением тусклого фонаря, обозначающего вход в гостиничный двор, ни в окнах гостиницы, ни в соседних домах не светилось ни огонька. Над головой нависло темное беззвездное небо. Как и предсказывал покойный де Монжу, хорошая погода последних дней, видимо, кончилась. Это, отметил про себя Блез, неблагоприятно скажется на дорогах, которые во время дождей превращаются в настоящую трясину…
Бессвязно думая то об одном, то о другом, он стоял, прислонившись к дереву, и время тоже стояло неподвижно. Спустя целую вечность заспанный ночной сторож, проходя мимо гостиницы, выкрикнул три часа. Прошла ещё одна вечность. По всей вероятности, придется ждать до рассвета, который в это время года наступает в пять часов. Потом, когда станет светло, нужно будет отойти подальше от гостиницы.
Возможно, это вообще напрасное ожидание. Возможно, Руссели, несмотря на усталость лошадей, покинули Нантюа и сейчас давно уже в пути…
Вдруг в одном из окон гостиницы затрепетал огонек, потом во втором. Он напряженно следил, как за окнами комнат верхнего этажа двигаются едва заметные фигуры. Поднялся негромкий шум, какой создает группа людей, собирающихся в дорогу. Звуки доносились сначала из кухни и наконец со двора, куда выводили лошадей.
Блез натянул на голову капюшон и отодвинулся за ствол липы. Его, закутанного в плащ, да ещё в полной темноте, никак нельзя было рассмотреть от гостиницы, но он не хотел рисковать.
Время ползло…
Наконец, после долгого ожидания, ворота открылись и выехала вся группа Русселя. Блеза ободрило отсутствие каких-либо признаков спешки или скрытности, которых следовало бы ожидать, если брат заметил его вчера. Более того, всадникам освещали путь двое конюхов.
В неровном свете факелов Блез различил прямую фигуру и бородатое лицо Ги, головной убор Анны, простую купеческую одежду сэра Джона Русселя. Он рассудил, что широкоплечий всадник, ехавший позади, был немец, Локингэм, а второй — Шато, секретарь Андриена де Круа. С ними было четверо конных слуг — всего девять путников.
Дальнейшее, однако, смутило и озадачило его. Они стали прощаться друг с другом! Сэр Джон Руссель наклонился в седле, чтобы обнять Анну, Ги поклонился ей, мужчины пожелали друг другу всего доброго. И прежде, чем Блез успел сообразить, что означает этот новый поворот событий, Ги и сэр Джон, окончательно распрощавшись с остальными, повернули направо от гостиницы и двинулись по улице, которая вела к южной дороге. Минутой позже семеро остальных повернули в противоположную сторону — на Бург-ан-Брес.