— Что значит — отдельно?
— Его величество нанесет вам визит. Вот к этому я и хотел бы вас подготовить.
Последовала минута напряженного молчания.
Когда Анна наконец ответила, чувствовалось, что ей с трудом удается говорить ровным голосом.
— Гнусная роль уготована нам обоим. Однако, поскольку я уже дала втянуть себя…
Она оборвала фразу, потом спросила:
— Не могли бы вы избавить меня от этого?
Де Норвиль объяснил, насколько желательнее захватить короля врасплох, невооруженного и в одиночку, чем если он сможет позвать своих дворян.
— Мы не хотим бесполезного кровопролития.
Анна возразила:
— Мы вообще никакого кровопролития не хотим, мсье де Норвиль… Короче: как я поняла, вы намерены устроить засаду на короля здесь и, когда он войдет в комнату, захватить его в плен?
— Что-то вроде этого.
Уклончивая нотка в голосе собеседника привлекла её внимание, и она повторила:
— «Что-то вроде этого»? Видите ли, сударь, я хочу, чтобы вы объяснились яснее. Вы ещё не сказали мне, как — когда захватите короля, — как вы переправите его через границу и через какую границу. Будет ли он передан в руки императора, или господина де Бурбона, или англичан?
Ответа не последовало; похоже, де Норвиль в растерянности не мог сразу решить, что ответить.
— Ну? — настаивала она.
— Миледи, я буду с вами откровенен. Этот план отклонен. Невозможно вывезти короля из Франции, особенно сейчас, когда ищейки регентши идут за нами по следу… Я часто вспоминал то благоразумное предложение, которое услышал от вас во время нашей первой встречи в Сен-Пьере, и решился принять его.
— Какое предложение вы имеете в виду?
— Ну как же, насчет того, что смерть — это решение простое и окончательное.
Снова наступило тяжелое молчание.
Наконец Анна взорвалась гневом:
— Клянусь Богом! Вы, стало быть, приписываете мне собственную подлость? Вы что, забыли, как я удивилась, что такой бессовестный человек, как вы, не выбрал более простого пути — убийства, и как вы мне ответили? Я-то приняла этот ответ за чистую монету и согласилась содействовать вам при условии, что речь идет только о захвате короля. Вы, видно, запамятовали, как я определенно заявила, что ни при каких условиях не буду иметь никакого касательства к убийству!
Де Норвиль ввернул комплимент:
— Я ничего не забыл, миледи. Благородство вашего сердца можно сравнить лишь с вашей красотой…
Это только подлило масла в огонь.
— Вот как! Значит, перехитрив меня, успокоив фальшивыми заверениями и использовав для своих целей, вы теперь говорите правду — теперь, когда от этой правды, как вам представляется, не будет никакого ущерба. Ловушка расставлена, а я — приманка, нравится мне это или нет… Теперь я все правильно понимаю?