- Ты оффуел, - зловеще прошипел Рябинин, шаря по столу обеими руками в поисках карандаша и бумажки. - Тебя Родина не простит!
- Мастерство не пропьешь, - возразил Веселуха.
Наконец, искомый карандашик был обретен; Рябинин стиснул его и принялся при неверном свете фонаря, на подоконнике, заносить концепцию Веселухи на бумажку. Так прошло десять минут; потом Рябинин вгляделся в написанное и чертыхнулся.
- Ну че, не нравится? - ехидно прошелестел Веселуха из недр кресла. - Я предупреждал, что так будет. Давай, неси закрепитель.
Рябинин ничего не ответил; он молча встал; пятеро детей, теща и жена посапывали в разных концах комнаты.
Поутру Рябинин долго будил заспанных детей и обливался с ними холодной водой. Он воспитывал их по-суворовски: учил, где какой музей и памятник, а за промахи бил липовой ложкой по лбу. Потом он тяжело вздохнул и прошел в кабинет.
В кабинете стлался слоями синий дым; Ян Владиславович сидел в кресле, утомленный, и пил темное пиво. Рябинин опять смущенно вздохнул и сел рядом.
- Ну, это, в общем, - сказал он. - Мне как бы на работу надо. Ты заходи, если что...
Веселуха поднял брови.
- На какую работу? Ты же теперь со мной работаешь.
- Так это же мы так, - удивился Рябинин. - Чисто теоретически.
Вчерашнее вспомнилось ему, как смутный сон: чем-то они вчера тут баловались, пили, плясали по кабинету. Какую-то красивую задачку решали.
- Ну, нет, - сказал Веселуха спокойно. - Понимаешь, я чувствую, что... - Веселуха щелкнул пальцами. - Ну не могу я бросить такую красивую идею. Физически - не могу. Жалко. Идея-то перспективная, я чувствую, Веселуха залпом допил пиво и убрал бутылку, - понимаешь, я чую в ней что-то важное, с большими последствиями для... в общем, давай попробуем! а там посмотрим...
- Нет, ты точно оффуел, - сказал Рябинин жалостливо. - Мало тебе было одного раза? До сих пор долги платишь.
- Да ну! - махнул рукой Веселуха. - Тот раз не считается. Это же просто цех на заводе был. Завод гигнулся, а этот цех я вытащил. А тут, - Веселуха хлопнул руками по ручкам кресла, - ничего! Ровное поле!
- Вот именно, что поле, - пробурчал Рябинин. - Что тебя так восхищает? Нет уж, - твердо заключил он, - у меня пятеро детей и предки-дворяне, извини, друг, но тебе придется обойтись...
Конец предложения застрял у Рябинина в горле.
Он увидел в зеркале себя постаревшего на двадцать пять лет, седого и бессмысленного. Вокруг метались печальные листья. Суровое время, если потерять тебя, то и сам в тебе затеряешься! Если убить тебя, то и ты нас убьешь. На что опереться? Какой дом построить, чтобы успеть тебя понять?