- Дайте мне подумать, - попросила Алиса.
- Что тут думать в этих делах? - удивился Веселуха. - Женщине мысли не к лицу.
- Да? А как же я на вас работаю?
- Вкус, - сказал Веселуха, - прирожденные таланты...
Алиса грустно рассмеялась.
- Меня уже пять раз перекупали разные конторы. Я шантажистка, стерва и, если строго, проститутка. Я сливала информацию. Воровала.
- Кушать было нечего? - удивился Веселуха.
- Нет, - Алиса согнулась и поправила юбку, Веселуха погладил ее ножку. - По-крупному воровала. Жульничала в карты. Просила помощи у нечистой силы.
- Вот это нехорошо, - не одобрил Веселуха.
- Моей жизнью, - продолжала Алиса, - управляет расчет и инстинкты. Расчет, направленный на удовлетворение инстинктов. И еще, я увольняюсь от вас. Если я не уволюсь, я застрелюсь. Потому что продавать еще и это - свыше моих сил. Я желаю всю жизнь быть независимым человеком и не жить ради других. Вам, с вашим взглядом на женщину, этого не понять...
Веселуха поморщился и прервал ее движением руки. Он указал ей на черный незамерзший поток, который вился по лесу. В нем, как соломинки в коктейле, лежали серые сухие осинки, и выцветшие листья крутились в водоворотах.
- Вы говорите что-то невероятное, - сказал Веселуха весьма спокойно. Вон все вокруг уже успокоилось, скоро снег будет. А у вас март на душе, сквозняки, солнце из-за туч. Не сезон, Алиса. Простите.
Он подал ей руку; они встали и пошли из леса, следуя линиям электропередачи.
- Вы говорите таким учительским тоном.
- Вы поглупели от любви и стали такой, какой и должна быть женщина.
- Вы развлекаетесь.
- Вы сами себе придумываете безвыходные ситуации.
- Вы...
Они уже шли по полю; Алиса взглянула на лес: небо над ним было полосами, розовой, сиреневой и серой, выглядело это эффектно; потом Алиса поглядела на Веселуху. Да он мне подыгрывает, подумала она, тая, как масло на солнце. Веселуха тоже расплывался.
- Ну, пойдемте, что ли, в кабак какой, - смирилась Алиса. - Там обсудим.
Они дошли до железнодорожной станции; там был кабак, хотя и совершенно без изысков, просто бетонный сарай без окон, в котором висели елочные фонарики, и стояла продавщица за стойкой из свежего дерева.
- Ну, - сказала Алиса, глядя, как Веселуха курит, медленно затягиваясь, - давайте обсудим!
Но Веселуха не хотел говорить. Он сыграл бы, да гитары с собой не было, и ассортимент напитков был небогат; а лиц не было видно в полумраке. Оставалось одно.
- Давайте лучше станцуем, - предложил Веселуха.
- В уме ли вы, - возмутилась Алиса.
- Да, в уме, - усмехнулся Веселуха. - Хотя и без ума от вас.