- А! - кричал в красной темноте среди грома Мишка. - Как я?!
Но никто не поддержал его, потому что вообще трудно находиться в обществе гения. А Мишка, конечно, был гений. Он сидел на дубовой бочке среди снастей. Все было обставлено подобно кораблю. Катерина пила мелкими глотками и все время курила в сторону.
- Ну, давайте обсудим план дальнейших действий, - предложил толстый старый член Валера.
По плану Валеры, который он, двигая бровями, нам изложил, выходило, что есть три пути, прокладываемые в сумраке белой ночи: один вел в кабак, другой - в кабак на Неве, третий - в магазин, а потом в штаб-квартиру.
- У нас плюрализм, - сказал наконец Мишка. - Это значит, что будет все, как я сказал. То есть мы скинемся и пойдем на Неву. Там романтично и есть где поссать.
- Фу, какой ты пошлый! - немедленно вскричала Катерина.
Я поддержал ее, и мы пошли в другую сторону, но пришли все равно к Неве - туда волокла нас бурная толпа.
До того я никогда не видел настоящей питерской белой ночи. Сквозь оливье пробираешься ты в ней, сквозь разноцветное оливье, накромсанное кусочками разной формы: тут круглый горох, и квадратная колбаса, и аморфная картошка, и все в светлом тенистом майонезе. К небу прилипли таинственные, мокрые покровы. Солнце в желтом дыму качалось за крепостью, - нетрудно было поверить, что оно - звезда. А еще в Питере были какие-то абсолютно остервенелые выпускники.
- Ура! - ревели они жуткими голосами, катаясь друг на друге. - Мы дожили!
То одна, то другая патлатая голова металась передо мной на фоне яркого, светлого неба. Я оглянулся: Катя презрительно курила.
- Мне кажется, - указал я ей, - что ты все время о чем-то думаешь.
- А ты - не думаешь?
- Я - нет, - честно признался я, растолкал толпу и побежал в кусты мимо пьяных теней.
Кусты колыхались неподалеку от Эрмитажа. Я вбежал в них и в панике не заметил, что напротив меня пристроился еще кто-то.
- Стой, кто идет! - засвистели менты, и затопали, и окружили кусты.
В блестящей темноте я вырвался на свободу; Дворцовый мост поднимался под общее улюлюканье. Мишку я нашел возле хилой лошади.
- Прокатиться, - хриплым голосом сказала девица.
Люблю ездить на лошадях.
- А почем? - спросил я.
- Смотря, - пожала плечами девица.
Лошадь была ничего. Я сел на нее, наддал, и она поскакала. Народ почему-то шарахался, хотя я ехал не так уж быстро. За мной сквозь толпу гнались Мишка и хозяйка лошади.
- Он губернаторский племянник, - доносились до меня Мишкины враки. - С него больше шестидесяти рублей брать нельзя.
- Чего? А шестьсот не хочешь за такую езду?