Ксения Букша
Питерские каникулы
Вейся дымка золотая, придорожная,
Ой ты радость молодая - невозможная!
Советская песня
1
Я доездился до такой степени, что пиво не лезло мне в глотку, а валеты спали с дамами. Голова кружилась от зелени, которая четыре дня проносилась мимо меня, и от жары. Я ехал в Петербург поступать в высшее учебное заведение. Мы вообще-то питерские, но мой папаня лоханулся в свое время, и родился я в городе Каменный угол. Над ним месяцами висит облако сернистого газа. Несмотря на это, мой организм ничем не болел - ни мочеиспусканием, ни даже срывом, - и, стало быть, осенью меня ожидало ужасное несчастье. У меня не было никакой отмазы. Поступить надо было во что бы то ни стало. Правда, того, во что может "стать", у папаши тоже не было.
Наконец, поезд вырвался на финишную прямую. Мы поняли это потому, что водитель кобылы, выпендриваясь, наддал по газам, и оставшийся отрезок мы промчались с дикой бешеной скоростью, грохоча и разлетаясь по железным мостам.
- Перед начальством старается, - заметили женщины.
Бабушка пришла меня встречать и всю дорогу шла, вцепившись в сумку, отчего нести было втрое тяжелее.
- Ну, и куда же ты будешь поступать? - ласково спросила она.
- Куда-нибудь, - говорю, - поступлю. Во много мест, куда повезет. Сейчас, сама знаешь, поступить трудно. Лишь бы не в армию.
- Да, да! - согласилась бабушка испуганно.
Ни фига-то она не понимала в этой жизни, иначе ее бы давно инфаркт хватил.
В Питере тоже было очень жарко, просто сдохнуть как жарко; над каналами поднимался пар, от этого пара пахло грязью и чем-то неприятно живым. В парках все было разрыто в жирную зелень и мясные бугры. По дорогам возюкались комбайны, скрежетали и царапали асфальт железными лапами. Мы с бабушкой спотыкались о вывороченные камни и мешки с цементом. В горле у меня пересохло, а пива прикупить было нельзя, и это меня бесило, приводя в состояние полного отупения, обалдения и равнодушия ко всему миру. Оно не прекратилось и в квартире у дяди, хотя там было приятно: темно и прохладно, окна за марлевыми занавесочками выходили на мрачный двор. Дядя и тетя собирались на юг, метались, складывали сумки и поверхностно спрашивали меня, какого хрена я приперся.
- А ты физику-то помнишь? - прищурилась на меня тетя.
Я ей, кажется, не нравился.
- Помню, - отвечал я сумрачно.
- Ну, вот и молодец, - сказал дядя издевательски, взял сумки и побежал на поезд; а мы с бабушкой остались вдвоем.
Вечер, по ощущениям, еще не начался, солнце стояло совсем высоко, и я решил сделать вылазку за пивом.
