«Но ведь, – думает княгиня Ольга, – Русь не могла жить так, как жила допреже, тяжкая дань с племен и родов была погибелью для Руси, муж мой Игорь из-за этой дани погиб…»
Всю свою жизнь княгиня Ольга наводила порядок на Руси, старалась, чтобы была она единой и непоколебимой, чтобы Киев-град был сердцем всех земель, а в каждой земле был свой град; думала она и о том, чтобы облегчить людям жизнь. Разбила земли, установила волости и погосты, каждому дала урок и устав.
Сделать это было нелегко. Сколько лет прошло! Княгиня Ольга была так молода, когда шла во главе дружины отомстить за мужа Игоря и примучить к Киевскому престолу древлян, в лютую зимнюю стужу объехала она на санях всю землю до Верхнего Волока, дошла до Вятской земли, устояла Русскую землю – вот и прошли года, старость уже стоит на пороге.
Почему же эта земля ныне неспокойна? Ольга, кажется, делала все как следует, хотела покоя для Русской земли, добра людям и достигла своего. Почему же Русь идет на суд, где та правда, которой ищет княгиня?
Внезапно она прерывает свои мысли, вздрагивает, впивается руками в подлокотники. Нет, она не ошиблась, откуда-то издалека, со склонов предградья, а может, и с берега Днепра, доносится крик человека. Крик этот летит издалека, но, кажется, звучит совсем близко, у самого терема.
«Княгиня, помилуй!» – чудится Ольге, и она стоит, напряженно вслушиваясь: что же будет дальше?
Но крик больше не повторяется; возникнув вдалеке, он там и замирает.
– Что это? Что это? – шепчет княгиня.
«Неужели это смерд Векша?» Ночь темная, час поздний, в такое время ее гридни вершат суд…
Она молится и не слышит, как тихо открывается дверь светлицы и кто-то останавливается на пороге. Это священник Григорий. Он живет тут же, в тереме, внизу, ибо опасно христианскому священнику находиться там, где его храм, – у ручья на Подоле. Да и княгиня часто кличет его к себе на беседу.
Вот и сейчас пришел он, в черной рясе, с Евангелием в руке, стоит на пороге, смотрит на княгиню, что упала на колени перед образом. Христа, и усмешка пробегает по его бледному лицу.
– Кто это? – отрывает голову от пола и поворачивается к священнику княгиня Ольга.
– Это я пришел к тебе, – тихим голосом отвечает он. – Ты ведь меня звала?
– Да, я тебя звала. Сядь, отче.
Княгиня встает, устало садится в кресло, недалеко от нее на лаБку садится священник. Теперь он видит, что княгиня очень взволнованна. Об этом говорят бледное лицо, горящие глаза, сжатые губы.
– Княгиня молилась, и это хорошо, – начинает священник. – Но почему ныне княгиня неспокойна?