Малуша ходила за старухой, всю ночь не спала, подавала ей воду, клала на голову мокрый убрус.
Поздней ночью ключница сказала:
– Должно быть, Малуша, придется тебе стать на мое место в трапезной.
– Что ты? Что ты? – попробовала ей возражать Малуша.
– Молчи! – сурово произнесла Ярина. – Знаю, что говорю. Скажи лучше: сумеешь ли?
– Если велишь, все сделаю.
И, лежа на своем твердом ложе, Ярина долго рассказывала, как надо входить в трапезную, кланяться князьям, подавать им кушанья.
Малуша сидела у постели, слушала и запоминала, хотя порой ей казалось, что ключница Ярина рассказывает все это не в твердой памяти, а бредит в тяжелом забытьи.
Однако, как только за стенами Горы начало светать, Ярина встала, оделась, помолилась и пошла в кухню. Малуша шла вслед за нею и, заметив, что ключница еле стоит на ногах, несколько раз подавала ей руку: она боялась, что старуха упадет.
Работать в этот день ключнице Ярине было очень трудно, И все произошло совсем не так, как думала Малуша.
Они все вместе вовремя приготовили еду. Когда князья вошли в трапезную, им, как и всегда, навстречу двинулась Ярина, но тут же обернулась и сказала:
– Малуша! Иди за мною и делай все так, как я велю. Малуша поняла, что ей придется выйти в трапезную, наскоро осмотрела себя и пошла следом за ключницей. В трапезной она остановилась у порога, низко, как учила ее Ярина, поклонилась княгине и княжичам, потом подняла голову.
Она впервые стояла так близко перед княгиней и княжичами. Было страшно, но Малуша заставила себя посмотреть в лицо княгине – увидела седые волосы, острый взгляд, сжатые губы.
– Как тебя зовут? – спросила княгиня.
– Малуша, – ответила девушка.
– Что ж, попробуй, – промолвила княгиня. – Наша Ярина больна, пускай уж возится там, на кухне, а ты подавай здесь, в трапезной.
Малуша еще раз низко поклонилась князьям.
И в этот день она делала все точно так, как Ярина, а может быть, и лучше, потому что долгое время наблюдала за старой ключницей; руки у Малуши были сильные, ноги быстрые.
Подавая кушанья и принимая посуду, Малуша вначале чувствовала на себе острый взгляд княгини Ольги, понимала, что та следит за нею. Девушка смущалась, дрожала, трепетала от страха, так как знала, что от одного неловкого движения, малейшей ошибки зависят ее жизнь и счастье. И все же она владела собою, быстро, ловко, легко, неслышно бегала из трапезной в кухню, носила блюда, принимала посуду. Наконец она заметила, что княгиня уже не следит за нею, и ей стало гораздо легче, спокойнее. А в конце трапезы княгиня обернулась к ней и сказала – словно гривну подарила: