Я не смог удержаться от улыбки, подумав, что где-то кто-то, прижав к уху приемник, ждет, когда прекратятся эти «тик-так», что будет означать — взрыв произошел. Я дал передатчику возможность осторожно упасть на гравий, где он продолжил издавать свои сигналы, а сам уехал.
* * *
Доктор Георг Карлсон принял меня сразу.
Ему было около тридцати, высокий, тонкий мужчина, в белой классической блузе.
Он упал в свое кресло за письменным столом, обхватил ладонями усталое лицо и, как бы извиняясь, сказал:
— Длинная ночь... Два срочных вызова... Эти сумасшедшие за рулем! — Потом, нагнувшись вперед, глянул на меня: — Хорошо... Так о чем мы говорили?
— Доктор, чтобы не терять время зря, я опущу подробности, если вы не хотите их услышать. Я разыскиваю Луи Агрунски, который работал на национальную оборону.
— Я его знаю.
— Он исчез, и мы должны любой ценой его разыскать.
Врач поморщился:
— Он был одним из моих пациентов. Это все, что я могу сказать.
— Поговорим о нем как о пациенте. Прошу вас на минуту забыть о профессиональных секретах.
— Это невозможно, мистер Мэнн.
— Тогда попрошу вас позвонить вот по этому номеру. Там удостоверят мою личность, и вы поймете необходимость побеседовать со мной откровенно.
Я дал ему координаты Чарли Корбинета и подождал, пока он манипулировал, как Клод Вестер. Я наблюдал за ним, когда он вешал трубку. Доктор медленно наклонил голову.
— Хорошо. Валяйте!
— Сперва об аварии.
— Ничего серьезного, во всяком случае для большинства людей. У других пациентов выздоровление пошло бы гораздо быстрее, но не у Агрунски.
— Почему?
— Вы имеете представление о таком понятии, как сопротивляемость боли?
— Слишком хорошо.
— У него она была посредственной. Этот человек показал себя способным перенести самые большие моральные страдания... но... физическая боль делала его очень уязвимым.
— Его ранения были болезненными?
— Ни в коем случае. Мы с вами без труда перенесли бы их на ногах. Но он...
— Вы держали его так долго из-за этого?
— Из-за его ранения. Чтобы провести курс детоксикации. Чтобы нормально лечить его, мы практически должны были избавить его от физической боли. Для этого мы использовали морфий. Это случается очень редко, но оказалось, что Агрунски один из тех экземпляров, которые почти немедленно находят удовольствие в наркотиках.
«Так и есть! Вот ключ к головоломке! Все начинает прорисовываться!»
— Он был с вами откровенен?
— Никогда ничего не говорил о своей работе, если вы это имеете в виду. Ни единого слова о своей работе в Службе безопасности.
— Я спрашиваю не об этом.
Карлсон сделал рукой неопределенный жест: