— Его ни разу не задерживали. — Внезапно он закрыл поисковое окно и начал набирать какой-то текст. — Будем надеяться, что у меня паранойя.
— Что такое?
— Этот скверный человек интересуется тобой и знает твою фамилию. Я сделаю поиск по твоему имени: хочу понять, что ему о тебе известно.
В пенсильванской базе данных по автомобилям нашлась его фотография. Имя: Укия Орегон. Адрес: Питтсбург, Мэриленд-авеню, 145.
Укия поморгал и вытащил бумажник — проверить.
— Адрес нашей конторы? — Он просматривал документы: лицензия частного детектива, разрешение на ношение оружия, права на мотоцикл... — Все зарегистрированы на адрес конторы.
То есть на мой дом... Хвала паранойе! Когда мы взялись тебя регистрировать, как раз начинался суд по делу о похищении Энни Крюлер. Я хотел оградить тебя от всяких идиотов, поэтому в документах мы писали, что живешь ты в моем доме. Если возникли бы вопросы, мы могли бы сказать, что живем вместе.
Три года назад Укия был так наивен, что даже не заметил этой характерной детали. Теперь он знал, где в такой защите могут возникнуть дыры.
— Ближайшие родственники? Кому звонить при несчастных случаях? Специалист по договорам о страховании жизни?
— Мы все предусмотрели. Я и ближайший родственник, и специалист.
— И мама Джо согласилась?
— Ей это очень не понравилось. Можно было подумать, что я хочу украсть тебя у них, прикрываясь всякими бумажками. Но Лара объяснила ей, что это ради твоей с Келли безопасности.
— Значит, до фермы ему не добраться? — Укия включил первую передачу.
Макс кивнул, хотя безмятежный вид ему не удался.
Вторник, 16 июня 2004 года
Эванс-Сити. Пенсильвания
Пятилетняя сестра Укии Келли играла в песочнице с куклами Барби и машинками. Увидев «хаммер», она вскочила на ноги и бросилась к нему с криком:
— Укия дома! И Макс приехал!
Девочка врезалась в ноги Укии и крепко обняла их, смеясь так радостно, словно была сейчас счастливее всех в мире.
— Ты дома! Дома! Мама сказала, что ты болеешь и не сможешь приехать.
Старший брат погладил ее по кудрявым черным волосам, мягким, как мех щенка.
— Я поправился, и Макс привез меня домой.
— Я так рада! Я молилась за тебя прошлой ночью. Думаешь, Бог меня услышал и помог тебе?
— Конечно, Тыковка.
Укия покачал головой, снова удивляясь тому, как сильно Келли любит его. А ведь последние три года он проводил с сестрой так мало времени! Он уезжал утром, пока она еще спала, и часто не появлялся дома несколько дней подряд, если сидел в засаде или приходилось работать в другом штате. Но всякий раз, когда они виделись, она обрушивала на него лавину чистой детской любви. Укии это было еще более странно потому, что он помнил, как жутко ревновал, когда она родилась. Как считал каждый час, который тратят на малышку его мамы. Как не хотел делиться их любовью, в которой девочка просто купалась. Как злился, что они на нее совсем не сердятся. Мамы и ферма — это был весь его мир, а Келли заняла его без остатка. Все время, что она бодрствовала, он сидел в своем домике на дереве и дулся.