— Ричард, доброе утро! Неужели уже так поздно? Всю прошлую неделю я трудилась не покладая рук и очень устала.
Он поцеловал ее пальцы, не сводя глаз с того местечка, где сходились концы шали. Ему почему-то казалось, что под шалью ее груди обнажены.
— Вы свежи, как полевая маргаритка, дорогая моя, — начал он, осторожно садясь на край кровати, чтобы не опрокинуть поднос.
— Полли, принеси его светлости чашку чая. Мой брат Уильям прислал мне из Индии изумительный чай.
— Когда вы прекратите эту игру и согласитесь выйти за меня? — резко бросил он.
— Но, Ричард, не стоит принуждать меня. Я приму решение в ночь бала, — с зазывной улыбкой пролепетала она.
— Чай, ваша светлость, — объявила Полли, протянув ему полупрозрачную фарфоровую чашечку с глубоким блюдцем.
Во вторник Люсинда кокетничала с маркизом Харгрейвом, одновременно срезая в своем саду розы, на которых еще сверкала роса.
В среду лорд Бертрам попросил ее поехать на прогулку по парку в его открытом экипаже.
В четверг герцог загнал ее в угол утренней гостиной, прижал к желтой кушетке и стал ласкать груди. Она мило попеняла ему.
В пятницу маркиз украл поцелуй.
В субботу лорд Бертрам попытался залезть ей под юбку, за что и получил по рукам, но Люсинда добавила еще и поцелуй в щеку с заверением, что не держит обиды.
В воскресенье Люсинда, приехав в церковь, обнаружила на скамье всех своих поклонников, но домой вернулась одна.
Следующая неделя была повторением предыдущей, но Люсинда старалась больше появляться на людях в сопровождении джентльменов, уверяя, что так будет лучше. На третьей неделе начались дневные визиты, которые больше понравились Люсинде, поскольку она сумела убедить мужчин чаще бывать на прогулках, тем самым ей удавалось держать их подальше от дома. Однако на четвертой неделе каждый, проводив Люсинду, норовил остаться на чай. Только постоянное присутствие лакеев и Полли сдерживало их сладострастные порывы.
После четырехнедельного испытания Люсинда в сопровождении кого-нибудь из троицы стала появляться на приемах и вечерах. Теперь было почти невозможно держать мужчин на расстоянии друг от друга, и она с трудом заставляла их подчиниться установленным правилам.
Что за сцены разыгрывались в карете по пути к Трейли-сквер! Запертой в тесном пространстве наедине с мужчиной леди Люсинде ничего не оставалось, кроме как отдаваться их пылким ласкам. Она искусно изображала страсть, глубоко вздыхая и что-то бормоча, когда ее грудь ласкали жадные руки. Маркиз однажды приятно удивил ее, запустив пальцы ей под юбку и потирая ее самое чувствительное местечко, пока Люсинда не изошла пьянящей влагой. Потом, несмотря на немалый вес, он сумел встать на колени, просунул голову под платье и лизал и сосал ее, пока она снова не забилась в сладких конвульсиях. Люсинда и не подумала притворяться недовольной и честно призналась, что наслаждалась его ласками.