— Ты мне о нем не рассказывал.
— Он был шахтер-золотодобытчик, носил бобровую шубу и шляпу-баулер, путал Шекспира с Библией, когда бывал пьян, и молчал, когда был трезвым. Не знаю, почему он взял меня, когда мы добрались до Нью-Йорка, но не сомневаюсь, что пароходная компания была счастлива сбагрить меня с рук. Наверное, я для него был чем-то вроде приблудной собачонки, и он готов был меня держать, пока я не очень ревел и на меня шло не слишком много денег. В то время люди, которым было нечего терять, стремились в Калифорнию. Он тоже туда отправился, и я вместе с ним.
— И разбогатели?
— Не вполне. Специалист он был неплохой, но как будто под несчастливой звездой родился. Когда надо было столбить участок на склоне горы, он подавал заявку на ручей, и столбил склон горы, когда надо было вгрызаться в землю на равнине. Казалось, все принципы науки нарочно встали с ног на голову, чтобы досадить ему. Кварц указывал на наличие в отмели всего лишь золотоносных песков, а когда он продавал участок, наводнение смывало пески, и под ними обнаруживалась рудная жила. В такие моменты от него лучше было держаться как можно дальше. Но я и так с ним виделся редко, раз в несколько месяцев, однажды как-то даже не видел его целый год.
— Целый год? Как же ты жил?
— В лагере были китайцы, он им платил, чтобы они меня кормили. Очень долго я думал, что «Хай» — мое имя по-китайски. И только потом узнал, что это означает «ешь!».
— Он плохой человек, если бросал тебя.
— Я ничего не имел против. Китайцы жили большой семьей, старшие братья в ней работали подрывниками на строительстве железной дороги. Для меня они были как идолы. Через дорогу от нас жили проститутки, там было нечто вроде «Дома для женщин, совершающих падение ежечасно». Все это было довольно интересно, да и Блэар на меня не сердился, если я ставил на место книжки, которые брал у него почитать, и варил ему кофе, когда он бывал пьян. Мне он уделял столько же внимания, сколько своей собаке.
— Ты его любил? Этого Блэара?
— Конечно. И собаку любил, и, сказать по совести, собака была куда лучше, чем Блэар или я сам. В последний раз я видел старика, когда он отвез меня в Шахтную школу; после этого он вернулся в Калифорнию и пустил себе пулю в лоб.
— А ты бессердечен.
Он мог бы быть еще бессердечнее. Он никогда не задавал ей вопросов насчет того, как они выкручиваются с квартплатой, каким образом ей и Фло удается жить на зарплату шахтерок. Деньги у них явно водились, и наиболее вероятным источником этих денег был Билл Джейксон, получавший свою долю с пари, заключаемых во время боев на клогах. Блэар сознавал, что готов поддерживать иллюзию ее независимости и не обращать внимания на странное положение с домом только потому, что боялся, как бы одно неверное его слово не заставило Розу отвернуться от него.