— Шарлотта богата и привлекательна.
— В ней не больше обаяния, чем в молодой гадюке. В любом случае, я не хочу быть ни еще одним Эрншоу, ни одной из деталей ловушки для Роуленда.
— Он же будущий лорд Хэнни.
— Он маньяк-убийца. Ну и семейка! — Блэар взъерошил пятерней волосы, и ему пришла в голову мысль, что лошадь ухожена куда лучше, чем он сам. — Вы мне говорили, что у Шарлотты есть в имении свой коттедж. Где он?
— Зачем вам это?
— Хочу с ней поговорить, убедить ее.
— Это тот коттедж, что возле каменоломни. Идите по задней аллее, что за главным зданием, увидите каменоломню и тогда уж мимо не пройдете. А если она не захочет с вами разговаривать?
Ну, тогда у меня остается то, с чего я начал. Найду Мэйпоула, где бы он ни гнил или ни прятался. Хэнни ведь не нанял Мэйпоула специально для того, чтобы тот исчез, а?
— Джон не пошел бы на подобное, точно так же, как и вы.
— Вы неисправимый оптимист, да?
Дорога представляла собой две узкие колеи, наезженные на подстилке из прошлогодних листьев. Буковые деревья, зеленые от мха и черные от сажи, прятались позади полотно сросшегося колючего кустарника, с которого капала вода. Через полмили с одной стороны дороги открылся луг с пасущимся на нем стадом овец, казавшихся особенно белыми на фоне деревьев, а по другую сторону меж кустов замелькали дома на Уиган-лейн, все ближе подступающие к границам имения «Хэнни-холл».
Еще один, последний поворот, и начался спуск с холма; дорога пошла вдоль каменной стены, защищавшей путешественника от падения с крутого обрыва в том месте, где одна сторона холма была полностью выбрана на щебень. Блэар остановился, чтобы осмотреться с высоты одолженной ему Левереттом коляски. Обрыв был не меньше сотни футов высоты, песчаник успел уже густо порасти водорослями и отчаянно цеплявшимся за камни кустарником, внизу терялось в тени мрачное и унылое озеро. Однако дом, который, казалось, служил приложением к каменоломне, выглядел по сравнению со всем этим полным контрастом. Нижняя его часть была выложена из взятого в этой же каменоломне серовато-коричневатого камня. Фасад же верхнего этажа был белым, в стиле Тюдоров, переплетение черных брусьев венчалось веселенькой претенциозной крышей из красной черепицы. Между домом и каменоломней располагались небольшая конюшня, теплица и голубятня. Вокруг самого дома выстроилась изгородь из розовых кустов, стоявших еще голыми, без листьев, и бледно-желтых нарциссов, едва начавших открывать бутоны. Из высокой кирпичной трубы вился дымок. Вид дворика и самого дома как бы приглашал зайти.