Из соседних домов доносились шум, крик, непрерывный перестук клогов. Выждав, когда этот гвалт усилился, Блэар локтем выдавил стекло. На звон разбитого окна никто не выскочил, размахивая кочергой, и тогда Блэар отпер раму и забрался внутрь.
Чайник на плите отсутствовал, его и не ставили. Гостиная была погружена в темноту, на выходящем на улицу окне не стояла свеча, которая сообщала бы верующим, что сюда придет священник совершить причащение, и Блэару пришлось засветить прихваченный с собой «бычий глаз». Он открыл уборную и принялся простукивать пол, ища доски, под которыми прослушивалась бы пустота. Он не видел, чтобы Роза входила в дом или выходила из него, но просто проверял свои предположения. Большинство людей, например, сочли бы невозможным постоянно находиться в темноте или под землей, но половина уиганцев жила именно так.
На кухне тоже не обнаружилось досок, под которыми была бы пустота, но в кладовке пол вдруг зазвучал как барабан, и, подняв вязаный коврик, Блэар обнаружил под ним люк. Открыв его, он увидел стремянку; вверх рванулся поток черного, противного воздуха. Блэар сбежал по ступенькам и быстро закрыл за собой люк, — чтобы находившиеся в штольне, если там кто-то был, не успели почувствовать внезапно возникшую тягу, — а потом уменьшил фитиль в фонаре, чтобы луч его не светил слишком далеко.
Пол штольни, проложенной задолго до появления рельсов и вагонеток, был до блеска отполирован тяжелыми салазками с углем, которые таскали по нему много веков назад. Стены — камень с узкими прожилками угля — приглушенно передавали звуки идущей наверху жизни: отдаленный стук двери, цокот копыт и грохот проезжающей по мостовой повозки на фоне шипения подземных вод. Поддерживающая потолок деревянная крепь постанывала от многовековой усталости. Отшагав с четверть мили, Блэар глянул на компас: тот показывал, что штольня идет на северо-восток, по направлению к «Хэнни-холл». Блэар понимал, что в штольню должен поступать откуда-то свежий воздух, иначе она давно была бы заполнена газом. И действительно, пройдя еще пятьдесят ярдов, он услышал звуки улицы, проникавшие под землю через решетку в потолке, почти заросшую кустами. Еще через пятьдесят ярдов туннель внезапно расширился: здесь стояли сооруженные прямо в скале кабинки для исповедания и скамьи. В специально оставленном пласте угля было вырублено несколько черных часовенок с грубыми алтарями, похожими на тени распятиями и постоянно обитающими здесь черными Мадоннами в виде барельефов. Впереди, где штольня снова сужалась, Блэар заметил мерцание лампы. Он прикрыл свет собственного фонаря и подождал, пока та, другая лампа не скрылась за поворотом туннеля; теперь он мог идти быстрее и не опасаться шуметь. Он понимал, что тот, кто был впереди него, двигался быстро и бесшумно, хорошо зная дорогу. Блэар побежал, перепрыгивая через скопившиеся посередине туннеля лужи. Штольня, как и ожидал Блэар, плавно уходила вниз и вбок. Выскочив из-за поворота, Блэар внезапно оказался перед двумя наставленными прямо на него лампами.