Она приподняла бедра в безмолвной мольбе и припала губами к его губам.
* * *
Впервые в жизни Остин думал о Джеке с добрыми чувствами. Если бы не Джек, он бы не встретил свою любовь. Если бы не Джек, он не пережил бы такого полного наслаждения, не знал бы, что такое гармония удовлетворения, какую, он надеялся, испытывает и Кэндис, лежа в его объятиях. Если бы не Джек, не было бы ребенка — особенного, необыкновенного ребенка.
Радость его немного поблекла, когда он вспомнил о том, чего еще не сказал Кэндис. Крепче сжав кольцо объятий, он проговорил:
— Мне нужно кое-что сообщить тебе. — Почувствовав, как она напряглась, не сдержал смешка. — Не бойся, это не так уж скверно.
Кэндис подняла голову и в смятении посмотрела на него.
— Слушаю тебя.
Не зная, как можно сделать это иначе, Остин, как говорится, взял быка за рога и выпалил:
— Я заплатил Питу Клэнси пятьдесят тысяч долларов за то, чтобы он держал рот на замке.
— Моему отчиму?! — Потрясенная, Кэндис села на постели. — Но откуда он узнал?
— Спрятался в шкафу у меня в квартире и подслушал наш с Джеком разговор.
— И он тебя шантажировал? — Губы Кэндис брезгливо скривились. — Это меня не удивляет. Удивляет, что ты заплатил ему.
— Не хотел, чтобы ты узнала всю правду от кого-то, кроме меня.
Кэндис снова припала к любимому, легко-легко пробегая кончиками пальцев по его груди и тем самым лишая Остина возможности сосредоточиться на чем-либо другом.
— Значит, ты пожертвовал ради меня своими принципами и своим наследством?
— Ну, не полностью. — Остин внутренне готовил себя к еще одному признанию, не имея ни малейшего представления, как Кэндис его воспримет. — Осталось несколько миллионов.
— Несколько миллионов?!
— Десять, если быть точным. Минус пятьдесят тысяч. Деньги лежали в банке двадцать два года. — Не услышав в ответ ни слова, Остин крепче прижал к себе Кэндис. — О чем ты задумалась?
— Да вот подсчитываю, сколько процентов набежало за двадцать два года.
Остин пытался справиться с разочарованием, когда ощутил, что плечи Кэндис трясутся. Сомнения быть не могло: она смеялась.
— Что такое? — зарычал он, опрокидывая Кэндис на спину и наваливаясь на нее. — Что тебя так рассмешило?
— Не что, а кто. Ты! — с трудом выговорила она сквозь взрывы смеха. — Ты решил, что я всерьез, верно?
Остин медленно запрокинул руки Кэндис ей за голову и крепко прижал: сосредоточиться, когда она извивалась под ним, было немыслимо.
— У тебя есть какие-то идеи, как поступить с этими десятью миллионами?
Некоторое время Кэндис молчала; лицо у нее вспыхнуло в предчувствии того, что Остин собирался с ней сделать. Но вдруг глаза у нее широко раскрылись.