— Что сделала, что сделала! — Дуняша пожала плечиками. — Как будто обязательно нужно, чтобы тебе что-то сделали. Она смотрит на меня такими глазами… словно подозревает в семи смертных грехах.
— На меня она посмотрела так же, — успокоил Полунин.
— Вот видишь! И ты не плюнул ей на голову? Ну конечно, где тебе, ты слишком рациональный!
— Вероятно. А второе желание?
— Второе… да нет, ты будешь смеяться. Ты ведь просто не поймешь, я знаю! Ты хоть когда-нибудь меня понимал?
— Нет, но все-таки?
— Ну, хорошо, пожалуйста, могу сказать. Я бы хотела сделаться обезьяной, voila.
Полунин немного помолчал, — Дуняшины желания иной раз и в самом деле было трудно предвидеть, и на человека неподготовленного они действовали сильно.
— Но почему именно обезьяной? — спросил он наконец.
— Понимаешь, собакой — это не очень-то эстетично, а обезьяны, они живут на деревьях, и вообще…
— Думаешь, они очень эстетичны?
— Ну, я не говорю про тех, у кого фиолетовые попки. Есть же приличные меховые обезьяны, у которых все прикрыто? Просто, понимаешь, животные гораздо лучше людей. Я в то воскресенье с батюшкой ужасно поругалась — специально после обедни к нему подошла, чтобы поговорить насчет бессмертной души у животных. Он мне потом говорит: «Недаром вас в алтарь не пускают». Тоже логика, правда? Все-таки попы ужасными бывают обскурантами, Вольтер был прав.
— А что, у животных есть бессмертная душа?
— Именно это я и хотела выяснить! Сент-Огюстен считал, что есть — коллективная. Не представляю, как они устраиваются на том свете. Что-нибудь вроде колхоза? А может; это и не Огюстен говорил, а Тертюллиан или Орижен, их было столько, этих отцов церкви, разве упомнишь. В коллеже для меня уроки религии были не обязательны, я числилась как схизматичка…
— Схизматичка?
— Ну да, православные для них все схизматики. Очень было удобно. Dis-donc [17], а что ты там делаешь, в этом Уругвае?
— А я, видишь ли, поступил работать в одну экспедицию. Сейчас она перебазируется в Парагвай, а я вот сюда вырвался… купить кое-какое оборудование.
— Они ищут каучук?
— Да нет, это этнографы, изучают жизнь индейских племен.
Дуняша изумленно выгнула брови.
— Но при чем тут ты?
— У них много звукозаписывающей аппаратуры, довольно сложной.
— А-а. Кстати, ты и меня мог бы когда-нибудь записать, все-таки интересно. Ты уже позавтракал?
— Да, мне нужно было встретиться с одним типом. Между прочим, Дуня…
— Да?
Полунин подумал.
— Слушай, тут одно довольно деликатное дело. Среди твоих знакомых в колонии есть сплетницы?
— Ба! Все решительно. Особенно княгиня. А что?