Очнувшись от раздумий, он обнаружил, что дошел до входа в Апельсиновый дворик, находившийся в северном крыле собора. Возле одного из фонтанов находились люди. Какой-то доминиканец читал, сидя на белой каменной скамье в тени гибискуса. Некогда в этом патио мусульмане совершали омовение перед молитвой.
Самуэль немного поколебался, раздумывая, не вернуться ли ему назад, но вдруг какой-то импульс подтолкнул его подойти к священнику.
— Вы позволите? — спросил он, указывая на скамейку.
— Конечно, — доброжелательно улыбнулся монах.
Он немножко подвинулся и снова погрузился в чтение. Повисла тишина, нарушаемая лишь журчанием фонтана.
— Евангелие от Иоанна, — тихонько прокомментировал раввин. — Очень красивый текст.
— Безусловно, самый красивый из всех четырех Евангелий. «Духовное евангелие», ответ на высказывания Климента.
— Вы имеете в виду ученика Павла? Того, о котором он упоминает в Послании к Филиппийцам?
Монах удивился:
— Нет. Я имел в виду Климента Александрийского. — Замечание раввина явно произвело на него впечатление. Теперь он смотрел на Эзру с любопытством. — Как мне кажется, вы хорошо знакомы со священными текстами. Мало кто слышал о Клименте, которого вы назвали. Об этом соратнике святого Павла практически ничего не известно, кроме того, что он упомянут в Послании к Филиппийцам. Мои поздравления. Вы, часом, не теолог?
— О нет! — скромно ответил раввин. — Скажем, меня интересует все, что касается религии.
— Это очень хорошо, друг мой. Религия — самый верный путь к совершенствованию рода людского. Вне ее нет спасения. — Доминиканец подчеркнул свои слова, перекрестившись со словами: — Diesdammandisautabsolvendishaereticusdictus…
— …destinatus, — вторил ему Эзра, не заканчивая, однако, фразы.
— Великолепно! Узнаю дитя матери нашей Святой Церкви! — В бороде раввина сверкнула застенчивая улыбка. — Вы священник, отец мой?
— Верно, я священник. Мне довелось слышать о месте культа, которое находится в Уэльве.
— Место культа? Что вы имеете в виду?
— Синагога, собор, мечеть, монастырь, обитель. Понимаете, что я имею в виду?
— Не совсем.
— В таком случае я поставлю вопрос по-другому: есть ли какой-нибудь холм, который возвышается над Уэльвой?
Монах задумался, потом сказал:
— Нет… Насколько мне известно, такого нет.
— Вы уверены?
На сей раз монах не колебался.
— Да. Я отлично знаю этот город. Я там родился. — И повторил. — Нет, никаких холмов я не знаю.
— Однако очень надежный человек утверждал обратное, — продолжал настаивать раввин. — Он даже уточнил, что это культовое сооружение находится на вершине холма неподалеку от Уэльвы.