Сарраг отреагировал первым:
— Не могли бы вы принести те листки, что вам доверил Абен?
— Конечно. Но разве в этом есть необходимость? Я их знаю наизусть.
— Все?
Монах кивнул.
— Удивительно… Но все же нам бы хотелось их посмотреть.
— Хорошо. — Монах предостерегающе поднял палец. — Но не ждите, что я вам их отдам. Помните — я поклялся.
— Ну да, на вашем святом кресте! — не удержался от раздраженного восклицания Эзра.
Глаза Варгаса возмущенно сверкнули.
— Как вы смеете таким презрительным тоном отзываться о распятии?
— Потому что не испытываю ни малейшего пиетета перед орудиями пыток.
— А еще?
— Потому что я еврей.
— А вы? — повернулся Рафаэль к ибн Саррагу. — Тоже еврей?
— Храни Аллах! Я сын ислама.
Молодой человек пристально оглядел их одного за другим. Он собрался было что-то сказать, но удержался и направился к двери.
— Ребе Эзра, не говорил ли я вам, что вы могли столкнуться с кем-нибудь похуже, чем мусульманин?
— Но почему? Чего добивается Абен? То, что он связал нас с вами, это еще туда-сюда… Но вводить третье действующее лицо? Да еще католического монаха?! Я начинаю задаваться вопросом, а не наплевать ли мне на всю эту затею.
— Можете это сделать в любой момент, — заметил шейх и уточнил, не питая, впрочем, никаких иллюзий: — При условии, что отдадите мне вашу часть рукописи.
— Издеваетесь?
Вернулся Варгас с несколькими листочками бумаги в руках.
— Вот. И что вы теперь намерены делать?
— Теоретически, — объяснил шейх, — у вас должен быть текст под названием «Первый малый Чертог». Он должен следовать за «Первым главным Чертогом». Можете это подтвердить?
— Конечно, — не колеблясь кивнул монах. — Первый малый Чертог… Думаю, нет необходимости говорить вам, что смысл этого названия мне непонятен.
— Нам тоже. Но ничто нам не мешает вернуться к решению этой проблемы позже. А пока что я буду читать вам Фразы, а вы их продолжите.
И тут же начал:
— Да славится И. Е. В. Е. в царствии его. Имя есть 6. Вспомни сына вдовы…
— … из колена Неффалимова, того, кто умер тройной смертью, но который воскрес.
— Говорят, что на гробницу его положили…
— … терновую ветвь с цветами молока и крови…
— Я знал лишь одного ангела…
— Но некогда…
Араб жестом остановил монаха и обратился к раввину:
— По-моему, никаких сомнений быть не может, не так ли? Раввин прикрыл глаза.
— Да простит меня Адонаи… мы пред вратами Ада.
— Да объясните вы мне, в конце концов! — Варгас начал проявлять раздражение.
— Безусловно, — заверил его ибн Сарраг. — Точнее… — Он обратился к раввину: — Не могли бы вы дать ему письмо Абена? Оно стоит тысячи объяснений.