— В чем дело, миссис Аллен? — спросила девушка, огорченная неожиданной заминкой.
— Скажи, Беатрис! — воскликнула Лола, обмахиваясь веером. Глаза и щеки ее горели от возбуждения. — Скажи ей.
Миссис Ван Аллен, очевидно, решила, что хозяйка должна знать о том, что происходит в ее доме.
— Ах, моя дорогая, это касается одного из ваших официантов.
Тори предпочла бы избежать беседы, однако не представляла как это сделать.
— А что такое с моим официантом?
Лола Олбрайт решила внести в разговор свою лепту:
— Нельзя сказать, чтобы это была полностью его вина, Виктория. Один молодой человек выпил лишнего, но вы знаете, это часто случается на подобных мероприятиях.
— Это не оправдывает его оскорбительного поведения по отношению к обслуживающему персоналу, — заявила миссис Ван Аллен, захлопывая веер, пристегнутый к бриллиантовому браслету. — Я уверена, вы согласитесь со мной, Виктория.
— Конечно.
— Следует соблюдать приличия.
— Разумеется.
— Хорошие манеры — это всегда хорошие манеры.
Лола как попугай согласно кивала головой. Тори никогда еще не видела у этого обычно бледного существа такого оживленного лица и пылающих щек.
Определенно, скандал пошел на пользу Лоле Олбрайт.
Миссис Ван Аллен продолжала развивать свою мысль:
— Поведение может быть либо приличным, либо неприличным. Середины тут нет. И потому очень легко перейти за грань, отделяющую один тип поведения от другого.
— У него были смягчающие обстоятельства, — осмелилась заметить ее верная тень.
Царственная голова чуть заметно повернулась в ее сторону, и драгоценности сверкнули, отразившись в зеркалах.
— Воспитание всегда видно, Лола. Так же, впрочем, как и его отсутствие.
— Вы считаете, что оно обнаруживает себя? — елейным голосом спросила Тори.
— Конечно!
— Но он иностранец, — осторожно напомнила Лола. Тори чувствовала, что произошло какое-то недоразумение.
— Кто иностранец? — спросила она. Среди ее гостей были представители тридцати национальностей.
— Мужчина, о котором мы говорим.
— И кто же это?
— Это человек сомнительного поведения.
— Понимаю, — ничего не понимая, сказала Тори. — Если вы позволите, я пойду взгляну на него сама. — И, не дав им опомниться, скрылась в толпе.
Пробираясь к тому месту, откуда доносился шум, Тори спрашивала себя, куда запропастился Диккенс. Наконец она оказалась в группе зевак, над которыми возвышалась рыжая голова виновника скандала. В небольшой просвет между зрителями ей удалось разглядеть клетчатую шотландскую юбку и нечто такое, отчего ей вдруг стало трудно дышать. Рукой в перчатке она в ужасе закрыла рот, чтобы не закричать. Потом крепко зажмурилась и посмотрела снова.