И Виктор, смущенный, начал вздыхать, как бы с сожалением:
— Конечно, они всегда были мне должны… и не только деньги по счетам… Иногда занимали у меня небольшие суммы…
— Какое впечатление произвел на вас Графопулос?
— Богатый иностранец, проездом в городе. Это самые лучшие клиенты. Он сразу заказал шампанское, не спросив цену. Дал мне на чай пятьдесят франков…
— И вы заметили, что у него в бумажнике было несколько тысячефранковых ассигнаций…
— Да… Бумажник был здорово набит… Особенно французскими деньгами… Бельгийских у него не было…
— Это все, что вы заметили?
— Галстук у него был заколот булавкой с прекрасным бриллиантом.
— В какой момент он ушел?
— Вскоре после Адели, а ее сопровождал другой клиент, толстяк, который пил только пиво и дал мне двадцать су на чай. Француз! Он курил обычный трубочный табак.
— И вы остались одни с хозяином?
— Мы только потушили лампы и заперли дверь.
— И пошли прямо домой?
— Как всегда! Месье Женаро дошел со мной до улицы От-Совеньер, где он живет.
— А утром, принимаясь за работу, вы не заметили никакого беспорядка в зале?
— Никакого… Крови нигде не было… Уборщицы были на месте, и я наблюдал за ними.
Женаро слушал с рассеянным видом, как будто это его совершенно не касалось. Комиссар обратился к нему:
— Правда ли, что вы всегда оставляете вечернюю выручку в выдвижном ящике кассы?
— Кто вам это сказал?
— Не важно! Отвечайте на вопрос.
— Я уношу деньги с собой, кроме мелочи.
— То есть?
— В среднем франков на пятьдесят мелкими монетами — их я оставляю в ящике.
— Это неправда! — буквально завыл Жан Шабо. — Десять, двадцать раз я видел, как он выходил, оставив…
Женаро изумился:
— Как? Это он утверждает, что…
Вид у него был искренне удивленный. Он повернулся к молодой женщине.
— Да вот Адель вам скажет.
— Конечно!
— Вот чего я не понимаю: как эти молодые люди могут утверждать, что они видели труп в зале. Графопулос ушел раньше меня. Он не мог вернуться. Преступление было совершено не в кабачке, не знаю где…
Жаль, что мне приходится говорить так категорически.
Это ведь тоже клиенты… И мне они были даже симпатичны… Лучшее доказательство то, что я отпускал им в кредит. Но правда есть правда, и дело достаточно серьезное, чтобы…
— Благодарю вас!
Женаро с минуту колебался. Затем спросил:
— Мне можно идти?
— Да, и вам, и вашему официанту! Если вы мне еще Понадобитесь, я дам вам знать.
— Полагаю, мое заведение может работать?
— Сколько угодно!
Адель спросила:
— А я?
— Идите домой!
— Я свободна?
Комиссар не ответил. Он был озабочен. Беспрестанно поглаживал свою трубку. Когда три человека вышли, в зале стало пусто.