Северное море, на траверзе мыса Сперн-Хед
Подводная лодка немецкого военно-морского флота U-509 держалась возле самой поверхности моря. Хронометр показывал 5:30 утра. Капитан-лейтенант Макс Хоффман стоял в боевой рубке, смотрел в перископ и прихлебывал кофе. Он всю ночь разглядывал черную морскую воду, и сейчас у него ужасно болели глаза и раскалывалась голова. Ему было необходимо несколько часов сна.
На мостик поднялся первый помощник:
— У нас остается всего тридцать минут, герр калой.
— Я слежу за временем, первый.
— Мы больше не получали никаких сигналов от агентов абвера, герр калой. Я думаю, что нам следует считать их попавшими в плен или убитыми.
— Я подумал о такой возможности, первый.
— Скоро будет светло, герр калой.
— Да, первый. Это явление происходит постоянно — каждый день и в одно и то же время. Причем даже в Великобритании.
— Я просто думаю, что для нас небезопасно оставаться так близко к английскому побережью. На таких малых глубинах нам будет очень трудно укрыться от английских wabos. — Первый помощник командира подлодки явно нервничал; обычно он в разговоре с командиром избегал употребления матросского жаргона и, в частности, этого слова, которым немецкие моряки называли глубинные бомбы.
— Я очень хорошо представляю себе риск, с которым связано наше положение, первый. Но мы останемся здесь, в точке встречи, до тех пор, пока не истечет условленный срок. А потом, если я сочту, что нам не угрожает опасность, мы задержимся еще немного.
— Но, герр калой...
— Они подали совершенно определенный радиосигнал, сообщив нам о том, что производят выход из страны. Мы должны исходить из того, что они выйдут на каком-нибудь украденном суденышке, вероятно, не слишком мореходном. Можно также ожидать, что они сильно измучены или даже ранены. Мы останемся здесь, пока они не прибудут или пока у меня не появится уверенность в том, что ждать их бесполезно. Вам понятно?
— Так точно, герр калой.
Первый помощник спустился по трапу и покинул рубку. «Ну, не офицер, а просто заноза в заднице», — подумал Хоффман.
* * *
«Ребекка», полицейский катер, а вернее, лодка с неглубокой осадкой, со стационарным мотором и крошечной рулевой рубкой посреди палубы, в которой едва-едва могли поместиться плечом к плечу два человека, имела в длину около тридцати футов. Локвуд заранее предупредил персонал на причале, и ко времени приезда команды мотор «Ребекки» уже успел как следует прогреться.
На борт поднялись четверо: Локвуд, Гарри, Джордан и Роач. Мальчик, выполнявший обязанности швартовщика, отдал чалку, и Локвуд направил судно на фарватер.