Эврих выглядел пришибленным и потрясенным событиями дня. Вздумай Волкодав поделиться с ним своими рассуждениями, вряд ли он стал бы по своему обыкновению насмешничать и поддевать его. Однако у венна не было никакой охоты затевать разговоры. Больше всего ему хотелось просто лечь и заснуть, свернувшись калачиком на траве, еще хранившей родной запах валявшихся симуранов. Ему потребовалось усилие, чтобы расстегнуть ремни, сложить наземь пояс и меч, раздеться догола и полезть в озеро мыться. Он мылся тщательно, действуя не только мылом, но и песком. Вода была ледяная. По телу сперва пошли пупырышки, потом оно стало терять чувствительность.
– Простудишься! – встревоженно сказал с берега Эврих. – Опять кашлять начнешь!..
Волкодав ничего ему не ответил. Он держался ближе к тому месту, где поток переливался через край каменной чаши, свергаясь вниз водопадом. Вот пускай и уносит скорее прочь всю смытую скверну, помогая очиститься если не душе, так хоть телу…
Ему почему-то вспомнились рассказы Матери Кендарат об изваяниях Богини Кан, стоявших в Ее немногочисленных храмах. По словам жрицы, Богиню Любовь изображали в виде прекрасной и умудренной женщины с лицом, полным милосердия и понимания. Ее статуи всегда держали в ладонях и как бы протягивали молящимся большие драгоценные камни, ограненные наподобие капель сверкающей влаги. Не то звали выплакаться, словно у матери на коленях, излить свои слезы в общий сосуд… не то обещали утолить целительной Любовью духовную жажду… или, может, сулили очистительное омовение… как мать купает младенцев… да… это горное озерко, тоже чем-то напоминавшее каплю в исполинских ладонях…
Кан, Богиня Луны, любит тех, кто жаждет душой. Волкодав никогда ей не молился.
Эврих отчаялся воззвать к разуму венна и взялся раскладывать костерок из сушняка, который они запасливо прихватили с предгорий. Волкодав наконец выбрался обратно на берег, отмывшись и выскоблив всю одежду, Он еще походил нагишом, обсыхая на вечернем ветру. Ощущение было такое, как будто он напрочь содрал с себя кожу. Что ж, это и к лучшему. Вытащив из ножен боевой нож, он очертил на земле ровный круг, обведя им обе котомки и тихо потрескивавший костерок. Он ждал пришествия мстительных душ только на третью ночь, но в таком деле, как всем отлично известно, лишняя осторожность повредить не могла. Взяв мокрую одежду, он принялся поворачивать ее над костром. Слабенькое пламя не столько сушило плотное полотно и тем более кожаные штаны, сколько пропитывало их запахом дыма. Круг еще оставался незамкнутым. Эврих принес воды. повесил котелок над огнем, бросил в него размокать пригоршню душистых кореньев, разрезал прошлогодний кочан, купленный у Браноха, потом сходил в дальний конец поляны и вернулся с перышком дикого чеснока.