Блаженов наклонился к своему пресс-секретарю и стал ему что-то шептать на ухо, тот несколько раз кивал головой. Затем Корешков сказал:
— Господа журналисты, на этом пресс-конференция окончена. Спасибо, что пришли. Всего хорошего.
Все четверо одновременно, словно по команде, встали из-за стола и под прицелом видеокамер, сопровождаемые фотовспышками, проследовали в боковую дверь, от журналистского натиска их защищал кордон из верных телохранителей.
Скоровский, будто оплеванный, стоял в стороне и рассуждал вслух:
— И ни слова об этом деле двухгодичной давности, и ни слова о том, кто финансирует предвыборную кампанию.
— Ты что-то сказал? — спросил его оператор.
— Да нет, ничего существенного, так, мысли вслух. Эх, как же они мне надоели, — и Скоровский демонстративно плюнул в сторону удалявшегося кандидата в депутаты.
Блаженов после утомительной провокационной пресс-конференции, опасной во всех смыслах для его статуса народного избранника, чувствовал себя опустошенным, но уверенным в своей победе над журналистами. Все их вопросы были подавлены его ответами по существу без лишнего пафоса и надрыва, но не без налета эмоционального стресса, полученного в результате неусыпной работы, неустанной заботы о благе простого человека. В сопровождении телохранителей он спустился в подземный гараж областной думы, администрация которой любезно предоставила ему свой конференц-зал для проведения встречи с журналистами.
Три автомобиля, принадлежащих националрабочей партии в Тарасове, — две черные «Волги» и такого же цвета «Вольво» с тонированными стеклами — тронулись через несколько минут к выезду из гаража. На улице их ждали неугомонные папарацци. Они мерзли холодным осенним вечером для того, чтобы заснять кортеж Блаженова, но ни в одной из трех машин его не было.
Он сел в красный «БМВ» и ускользнул от них через ворота, находившиеся с противоположной стороны здания. Этот маневр понадобился ему для отвлечения внимания от своей персоны.
Через двадцать минут «БМВ» подъехал к богатому двухэтажному особняку, выложенному белым и красным кирпичом, с узорчатыми решетками на окнах. Дом стоял на берегу пруда в городском парке, в одном из центральных районов города — Октябрьском. Иметь здесь дом означало принадлежать к элите общества. Железные ворота автоматически распахнулись, автомобиль въехал на территорию, прилегающую к дому, затем скатился по асфальтовой дорожке в гараж. Блаженов стрелой вылетел из салона автомашины и помчался наверх по лестнице. В гостиной, сидя в кресле, его ожидал человек. Звуки прекрасной божественной музыки — «Реквиема» Моцарта, — величественной и напоминаю щей человеку о кратковременности его земной жизни, проникали в мозг и завораживали своей стройностью. Громогласный Блаженов своим появлением разрушил всю гармонию, и на лице благодарного слушателя классики, мужчины лет сорока пяти, интеллигентного вида, крепкого телосложения, с коротко стриженными волосами, отчетливо появились раздражение и недовольство, но он сдержался и спокойно поприветствовал гостя: