И тут я заметил то, что должен был заметить сто лет назад. Наверное, я и вправду повредился башкой, коли такое пропустил...
От дыхания Андрея, блин, Петровича не образовывался пар. На двадцатиградусном морозе он ухитрялся дышать без всяких там водяных испарений.
— Саша, — позвала Лиза и дернулась ко мне.
— Санек! — из парадной в клубах пара выскочил мамкин Сережа.
Я вдруг понял, что, если Макина сделает еще шаг, я начну орать и уже больше не смогу остановиться.
Очухался я в постели, замурованный в три одеяла и с раскаленной грелкой на пятках. Мать меня гладила по щеке, немножко плакала, а Сережа топтался в дверях с чайником и банкой меда.
— Может, это... коньячку ему плеснуть? — опасно бубнил он.
— Немножко можно, — согласилась мама. — И мне налей.
Впервые в жизни мы с ней, на пару, выпили коньяка. Такой момент стоит отметить. Когда мне поднесли кружку, я чуть не откусил кусок фаянса, так стучали зубы.
Оказалось, что Сережа выбежал в тапочках и отнес меня наверх. Я сидел на тротуаре, совсем задубевший, и ничего не отвечал. Когда я наконец отогрелся, то спросил его, куда делись остальные.
— Кто «остальные»? — косясь на мать, робко переспросил он.
— Лиза... и папаша ее.
Можно было не уточнять, Сережа только захлопал глазами. Я выглянул в окно. Пустой двор патрулировала догиня Марта.
Мама сказала, что эти Петя с Вовой разговаривали с ней очень вежливо, но ни в какую не захотели подождать меня дома. Мать у меня не совсем дурочка, она сразу смекнула, что им велено пастись у подъезда. То есть эти мужики пасли не только меня. Вова ей наболтал насчет подозрительных соседей, нежелательных контактов и побожился, что ее сын никого не зарезал и не ограбил. Просто они собирают информацию, кое-что надо проверить...
— Где Лиза? — спросил я, когда язык начал слушаться.
Мать вытаращила на меня глаза:
— Откуда мне знать, где твои друзья?
— Но ты же... Она же с тобой... — и тут я вовремя заткнулся.
Мать ничего не помнила. Как будто они только что не перекрикивались с Макиной через три этажа, как будто та не уговаривала мать успокоиться, уверяя, что все в порядке.
— Ты давала ей мой номер? — ухватился я за другую возможность.
— Кому я дала номер? Саша, ты же мне запретил! Мы, кажется, давно договорились, что я никаким девицам не даю твой сотовый!
— Да, ты молодец, — подтвердил я. — Ма, я завтра в школу не пойду. Ты сможешь утром заскочить к Серафиме, сказать, что мне худо?
— Так и быть, — неожиданно легко согласилась мама. Я прикинул, что ей сегодня тоже порядочно досталось. Сперва бомбы по дому искали, затем эти мудаки про меня выпытывали, и вдобавок я чуть не замерз! Все-таки она любит меня, мать, несмотря на нашу ругань.