— Значит, на него ты возлагаешь всю ответственность? А ты тут ни при чем?
Аннабел кивнула:
— Но я…
— Ты хочешь устраниться, — подсказал он ей нужное слово, и она согласно кивнула. — Понимаю. Очень удобно. И теперь ты пожаловала ко мне и к своей сестре. Так ведь, Аннабел? — Она слегка покраснела и снова кивнула. — По каким соображениям? Чтобы иметь адрес? Или тебя привлекают дом, дорогая мебель и прочее… мое положение в обществе? А может, тебя устраивает, что твоя сестра будет заботливо ухаживать за твоими детьми? — Дед хорошо изучил свою младшую внучку.
Одри чуть было не рассмеялась, видя растерянность Аннабел.
— Я… я просто подумала, что, может быть, на какое-то время…
— На какое, Аннабел? На неделю? На две? — Дед явно получал удовольствие от собственной решительности, и Одри даже стало жаль сестру. Почти что жаль. Вообще-то ее запасы жалости к ней сильно истощились. Слишком уж Аннабел была злая, испорченная, слишком много пила, а иной раз проявляла открытую враждебность. — И как долго ты намерена пробыть здесь?
— Может, до тех пор, пока я не найду себе подходящий дом?
— Ты не вопросы мне задавай, а скажи прямо… Ну ладно, пока ты не подыщешь дом, я разрешу тебе побыть здесь, но помни, что ты должна найти для себя этот дом. — Он заметил, как просияла при этих словах Аннабел. — И будь добра, не возлагай чрезмерных обязанностей на свою сестру. — Очень важно было, что дед это сказал, однако он не предусмотрел, что слово «чрезмерных» может быть понято по-разному.
В течение двух последующих часов Аннабел умудрилась поместить детей в комнату Одри. Маленький Уинстон принялся сбрасывать с полок ее книги, а Ханна попыталась влезть к Молли в кроватку, за что и поплатилась — к ужасу Аннабел, хозяйка кроватки до крови укусила сестрицу за большой палец.
— Ах ты, китайское отродье! — завизжала Аннабел, и Одри, не говоря ни слова, ударила ее. Дала звонкую пощечину, и это было как раз то, что требовалось Аннабел — она несколько поутихла. Однако лишь в пять часов Одри смогла закрыть дверь своей спальни, немного отдохнуть и подумать о том, что же произошло у них с Чарли. Невозможно было поверить, что всего лишь несколько часов назад она видела его, говорила с ним. Увидит ли она его еще когда-нибудь? Наверное, нет, никогда. И только сейчас, осознав до конца, что жизнь ее отныне не принадлежит ей, что она заперта в этом доме вместе с дедом и Аннабел, Одри начала всхлипывать, и на подушку покатились слезы.
Когда Одри спустилась в тот вечер к ужину, глаза у нее были красные, но никто этого не заметил. Дедушка думал о чем-то своем, а сестрица потчевала их омерзительными рассказами об изменах Харкорта, и к десерту Одри почувствовала себя совершенно больной. Последующие несколько месяцев в доме творился кошмар. Няньки, которых нанимала Аннабел, долго не задерживались. Они начинали ненавидеть и Аннабел, и ее отпрысков. Других слуг вовсе не радовали приезд родственников и дополнительная работа; Аннабел то и дело куда-то уходила, оставляя своих детей на попечение Одри.