— Не будь так цинична, Тэн, — твердо возразила Джин Робертc.
— А почему бы и нет, черт возьми! И вообще, в каком мире мы живем? Что со всеми случилось? Почему никто не видит, что мы получили во Вьетнаме, не говоря уж о Шарон и Ричарде Блейк, о Джоне Кеннеди и обо всем прочем, что неладно в мире.
— Это не в твоей власти и не в моей.
— Почему же никого не волнует, что мы думаем?.. Что думаю я… что думает Гарри… Почему никто не спросил его, прежде чем отправлять на войну?
Она разрыдалась, не в силах продолжать.
— Возьми себя в руки, — Джин выждала минутку и продолжала:
— Я думаю, тебе стоит вернуться домой на праздники, Тэн, особенно если ты собираешься провести их в больнице, у постели этого юноши.
— Сейчас я не могу приехать, — резко ответила Тана, и глаза Джин внезапно наполнились слезами.
— Но почему? — теперь она говорила, как ребенок.
— Я не хочу сейчас оставлять Гарри одного.
— Неужели он так много значит для тебя?.. (Больше, чем я…) — Да. А разве ты не проводишь Рождество, хотя бы несколько дней, с Артуром? — Тана высморкалась и вытерла глаза, но Джин там, у себя, помотала головой.
— Не в этом году, Тэн. Он с ребятами собирается в Палм-Бич.
— И не пригласил тебя? — Тана была потрясена. Вот уж действительно законченный эгоистичный сукин сын, наверное, только отцу Гарри уступит.
— Это было бы неудобно.
— Почему? Его жена уже восемь лет как умерла, и ваша связь давно ни для кого не секрет. Почему он не мог пригласить тебя?
— Это неважно. И потом, у меня все равно здесь есть работа.
— Ну, конечно, — она просто выходила из себя, когда думала о стремлении матери услужить ему и посвятить этому всю свою жизнь, — работа для него. Почему бы тебе в один прекрасный день не предложить ему убираться на все четыре стороны, а? Тебе только сорок пять, ты можешь подыскать себе кого-нибудь, ведь никто не будет обращаться с тобой хуже, чем Артур.
— Это не правда! — Джин немедленно оскорбилась.
— Неужто? Тогда почему ты проводишь Рождество в одиночестве?
Джин парировала быстро и язвительно:
— Потому что моя дочь не приедет домой.
Тана с трудом сдержалась, чтобы тут же не повесить трубку.
— Не надо играть со мной в такие игры, мам.
— Не говори со мной в таком тоне. И ведь это правда, разве нет? Ты хочешь быть с ним, будто у тебя нет никаких других обязанностей. Но это не всегда срабатывает, знаешь ли. Ты можешь, конечно, не приезжать домой, но не притворяйся при этом, что поступаешь правильно.
— Мама, я учусь на юриста. Мне двадцать два. Я взрослая. Я больше не могу все время быть рядом с тобой.
— Вот и он не может. А его обязанности гораздо важнее твоих. — Сейчас она потихоньку плакала.