К концу октября следствие было почти закончено, и обвинители пытались заставить их признать себя виновными, чего не сделал ни один из подсудимых. Им даже предложили более короткие сроки наказания, но и это не подействовало. Особенно на Сэма, чья защита, как и предполагалось изначально, строилась на том, что он вел себя как идиот, но не был мошенником.
— Ты считаешь, это пройдет? — спросил Брок у Алекс в одно из воскресений, когда они наблюдали за тем, как Аннабел играет в песочнице.
Алекс помедлила с ответом.
— Я не уверена, — честно ответила она. — Можно надеяться, что все будет именно так. Но если бы я была присяжным заседателем и он пытался бы убедить меня в том, что был глуп и не замечал, как его партнеры обкрадывают клиентов, потому что был слишком сильно занят своей личной жизнью, я бы очень громко рассмеялась и отправила бы его в тюрьму.
— И я бы сделал то же самое, — согласился с ней Брок. Ему совершенно не было жалко Сэма — он продолжал считать, что муж Алекс заслужил то, что получил. Но Алекс так не считала.
— Нельзя посадить человека за то, что он повел себя как свинья по отношению к своей жене, лечившейся химией. Это недозволенный прием, Брок. Одно это не делает его преступником. Он просто негодяй. Дело же не во мне, а в том, сознательно ли он обманывал клиентов.
Как бы ни складывались их отношения, они были адвокатами, и в их беседах часто затрагивались профессиональные вопросы.
— Да все он знал, будь уверена. Он не хотел знать — это другой вопрос. Но он чувствовал, что у этого Саймона не слишком чистые руки. Ты мне сама об этом говорила.
— Мне казалось, что он обманщик, — задумчиво произнесла Алекс, — но Сэм всегда его защищал. С его слов получалось, что деньги просто льются к ним рекой сами собой. Я думаю, ему хотелось верить в то, что все на уровне. Он был достаточно наивен для того, чтобы его можно было обвести вокруг пальца, но опять-таки это не уголовное преступление.
— Он должен был контролировать то, что происходило у него в офисе.
— Да, я согласна. И когда суд начнет разбирать этот вопрос, на поверхность вылезет его личная жизнь.
— Процесс обещает быть весьма пикантным, — предсказал Брок.
Так оно и оказалось. С того момента, как подсудимые начали давать показания под присягой, газеты только об этом и писали. К пятнадцатому ноября весь финансовый мир заключал пари, кто из них отправится в тюрьму, а кто избежит этого.
Все считали, что Саймон так или иначе выпутается из беды благодаря своей изворотливости. В ожидании процесса он продолжал вести в Европе весьма сомнительные дела. Даже перспектива предстать перед судом не пугала его. Ларри и Тому прочили тюремное заключение. Что касается Сэма, то он стал темной лошадкой, про которую трудно было сказать что-либо определенное. Большинство считало, что он будет осужден, но некоторые думали иначе. Ему удавалось сохранять безупречную репутацию в течение стольких лет, что многие люди старой закалки купились на его историю в отличие от молодежи с Уолл-стрит. Они считали, что он должен был знать о происходящем или даже знал, но просто закрывал на это глаза. Так же думал и Брок.