А Сэм никак не помог ей и не поддержал ее.
— Я осталась с одной грудью, — продолжала она говорить сквозь слезы, — у меня рак…
Сэм молча слушал ее, держа в объятиях, и тоже плакал. Он чувствовал, что не в силах справиться со всем этим.
— Мне так жаль… но все будет хорошо. Герман говорит, что удалил очаг.
— Но он не знает этого точно, — всхлипнула Алекс. — И потом, мне скорее всего придется пройти курс химиотерапии.
Я не хочу этого. Я хочу умереть.
— Ты не умрешь, — резко ответил Сэм. — Даже и не заикайся об этом.
— Почему? Интересно, что ты почувствуешь, когда посмотришь на мое тело?
— Мне станет очень горько, — честно сказал он, заставив ее заплакать еще сильнее. — Мне очень тебя жаль.
Это прозвучало так, как будто это была не его проблема, а, только ее. Сэму действительно было очень жаль свою жену, но он не хотел делить с ней этот груз. Когда его мать заболела раком, его отца это в конце концов свело в могилу. Нет, с ним этого не произойдет. В его сознании эти две смерти были связаны, и сейчас он боролся за собственное выживание.
— Ты больше никогда меня не захочешь, — вздохнула Алекс. Она сейчас была озабочена менее важными проблемами, чем он.
— Не говори глупостей. А как же «голубые» дни? — Сэму хотелось заставить ее улыбнуться, но ей стало только хуже, и она посмотрела на него с болью в глазах.
— Никаких «голубых» дней больше не будет. После химии я могу стать бесплодной. Чтобы не было рецидивов, мне нельзя беременеть в течение пяти лет. А через пять лет я буду слишком стара для того, чтобы иметь ребенка.
— Перестань видеть все в таком мрачном свете. Лучше попытайся расслабиться и увидеть в этом положительные стороны, — сказал Сэм, имитируя оптимизм, которого вовсе не испытывал. Но провести Алекс было нельзя.
— Какие положительные стороны? Ты что, с ума сошел?
— Герман говорит, что удаление груди может означать спасение твоей жизни. Это чертовски важно, — твердо сказал Сэм.
— А что бы ты, интересно, почувствовал, если бы потерял одно из своих яичек?
— Это было бы ужасно, так же как и то, что произошло с тобой. Я, как и ты, не хотел бы терять кусок своего тела. Но мы должны учиться видеть в этом хорошее.
Сэм пытался как-то скрасить ситуацию, но до Алекс его доводы не доходили.
— Ничего хорошего в этом нет. Есть я, твоя больная жена. В ближайшие шесть-семь месяцев мне будет трудно даже двигаться, я изуродована до конца своих дней и никогда не смогу иметь детей. И кроме всего прочего, болезнь может дать рецидивы.
— Что ты еще придумаешь, чтобы вогнать себя в депрессию? Как насчет геморроя и простатита? Ради Бога, Алекс, я знаю, что все это ужасно, но не воспринимай это как конец света.