Алекс просто представить себе не могла, как справится со всем этим. Шесть месяцев химии казались ей вечностью.
— Пока еще рано думать об этом. Ты только что перенесла операцию. Попытайся не брать все это в голову.
— И что же мне делать? Записаться в группу поддержки?
Врач говорил ей об этом, но она решительно отмела саму идею. Ей не хотелось общаться с другими несчастными.
— Попробуй расслабиться, — сказал Сэм, и Алекс ощетинилась, но тут в дверях внезапно показалась медсестра со шприцем в руках. Это была инъекция снотворного и болеутоляющего, распоряжение насчет которой было получено от Питера Германа, и Сэм сказал, что Алекс обязательно должна принять лекарства.
— Зачем? — вскинулась она. — Чтобы я перестала на тебя орать?
Она смотрела на него, как ребенок, и Сэм нагнулся и поцеловал ее в лоб.
— Да. Сейчас ты на некоторое время замолчишь и уснешь, а то ты себя совсем с ума сведешь.
Сегодня утром с ней случилось все то, чего она так боялась. И теперь ей предстояло научиться жить со своим диагнозом.
Перед ней лежала нелегкая дорога, и Алекс это понимала.
В отличие от Сэма, который все еще пытался отрицать весь ужас происходящего, она прекрасно видела все, что ее ждет.
«Я люблю тебя, Алекс», — сказал он после того, как ей сделали укол, но Алекс не ответила. Она еще не впала в дрему, но была слишком измучена, чтобы сказать, что тоже его любит. А через несколько минут она начала засыпать. Не сказав ему больше ни слова, она просто провалилась в сон, держа плачущего Сэма за руку. В своих бинтах, с волосами цвета пламени и навсегда изуродованным телом она выглядела такой усталой, такой грустной и заброшенной.
Сэм на цыпочках вышел из комнаты и сказал медсестре, что уходит. В лифте он задумался над тем, что ему сказала Алекс. Теперь он может выйти из больницы и отправиться домой. Это произошло с ней, а не с ним. По пути домой он понял, что с этим не поспоришь. У него ничего не отрезали, он был вне опасности. Ему нечего было бояться, кроме ее возможной смерти, о чем он даже думать не мог — настолько это было ужасно. Посмотрев в зеркало в одной из витрин, он увидел того же человека, что и утром во время бритья. Ничего не изменилось — за исключением того, что сегодня он утратил часть себя, ту часть, которая была связана с Алекс. Она уходила от него — постепенно, шаг за шагом, так, как в свое время ушли его родители, и Сэм не хотел, чтобы она и его утянула за собой. Она не имела права этого делать, не имела права ожидать, что и он умрет вместе с ней. Размышляя обо всем этом, Сэм шел домой так быстро, как только мог, как будто за ним гнались грабители или демоны.